Я люблю дышать и только

– Нет, – засмеялась Мара. Всего понемногу. Я и так вешу на тебе весь вечер. У нас будет ещё много случаев повстречаться. Ты Яну не знаешь? Кого она полюбила уже не отпустит.

* * *

На какой-то период я выпустила всю бесшабашную компанию из головы. Мне нужно было учиться, работать. Кроме того болела бабушка и мама одна не справлялась. Я и бегала целый день от одного дела к другому. Когда я добегала до желанной кровати, то мечтала только немного почитать и быстро заснуть. Кстати, быстро провалиться в сон мне помогал «Прометей прикованный», который необходимо было сдавать в сессию, но прочитать невозможно.

Мне повезло, я устроилась на работу в тот же театральный институт, где и училась. Все легче. Не нужно пробегать километры по Москве. У меня была дальняя мысль, что я смогу поступить в аспирантуру и после остаться на кафедре работать. Но это еще не скоро.

Я даже не знаю, почему я так подробно описываю свою жизнь и времяпровождения нашей бесшабашной компании? История ведь о семье Дашковых. Возможно, разбираясь и вспоминая шаг за шагом, наши перипетии я вспомню, когда мы все сдались или как этот правильно назвать… ввязались в фантасмагорию.

После нескольких месяцев активной работы и учебы, мне предложили стать членом Комитета Комсомола. Сейчас, уже мало, кто поймет мою гордость и радость по этому поводу. Вот она – дорога – открыта. Я оказалась права, но в совсем ином смысле.

Создавать в творческом вузе творческую же комсомольскую жизнь дело почти бесперспективное. Каждый показ, каждый экзамен и есть творческая работа. Хочешь, вставляй слово комсомольский, не хочешь – не стоит. Мы практически все были комсомольцы или члены партии КПСС. Была установка – в каждом институте должен быть Комитет Комсомола. Подобрались мы, словно, долго ждали, чтобы познакомиться и проявить свои уникальные способности. Мужская часть поражала талантами, а женская влюблённостью в эти таланты. К счастью, драчки между девушками кто кому нужен, не случилось. Все распределились сразу. Потом, произошла лёгкая рокировка, но тоже не трагическая.

– Ты шарики умеешь надувать? – Спросил меня полноватый кудрявый с ироничным взглядом, молодой человек. – Мне одному не справиться. Дыхалка не выдержит. Понимаешь, жизнь тяжёлая. Тюрьма, казематы, Сибирь, маленькая пайка хлеба.

– Хватит, – я поняла, что к нашему новогоднему вечеру ничего не готово, но я ищу человека, который должен дать мне личное задание.

– Ты его уже нашла, – подтвердил Артём – главный весельчак института. Ты не представляешь, как ты меня обяжешь, если возьмёшь часть функций по выдуванию синих, именно синих шариков. Мой мозг освободиться и там зароятся невероятное количество потрясающих шуток, которыми я вас сегодня одарю. Он сделал смешное и элегантное па ногой.

– Синие почти все, – я с ужасом представила, что обаятельный парень, заставит меня дать слово, а чувство долго – самое главное мое качество.

К счастью, где-то откопали предмет, который с трудом и кряхтением, но все же, надувал шарики быстрее меня.

– Главное, чтобы он не взорвался, – закуривая и легко выдыхая дым в сторону аппарата, предупредил Артём.

– Очень «остроумно», – но самой мне было смешно. С минуты как я познакомилась с Артёмом, мне все время было трудно, но смешно. Он превращал мою жизнь в вечный карнавал. Я прожила с ним жизнь, широко открыв рот от удивления. У него так необычно, неадекватно складывалось в голове отношения к событиям, которые казались такими понятными. Но это нам – простым смертным, а он был талант. Его ироническое и сентиментальное отношение к жизни поражало окружающих. Они не всегда понимали его язвительный способ общения. Ясно было одно – он был признан художественным лидером нашего поколения.

* * *

Почему сейчас, когда я иду на встречу со следователем, мне хочется рассказывать ему ни о мёртвом теле одной из наших подруг и исчезновении другой. Если это конечно так. Похоже, что исчезли обе. Мне было бы очень приятно ему поведать о том, как мы дружили. Как две компании, Сенечкина с рыбками и нашего театрального института, постепенно слилась и перемешалась. Мир, вокруг нас вмешивался в нашу жизнь только опосредованно. Мы создали собственную башню и радовались от того, что нас, никто не пытается заставить ходить строем, с красным флагом, читать речёвки, и я надеюсь, стучать друг на друга. Такое могло быть только в бурные 90-е годы.

Мы взяли власть в свои руки и теперь свободны, делать, что угодно и как угодно. Мы считали, что нам страшно повезло. Мы были уже достаточно взрослыми, но ещё молоды и нам хватало сил начать всё сначала.

Вот такие восторженные мысли, посещали меня, в то время как я шла на встречу с милейшим Филиппом Сергеевичем.