Я люблю Голливуд

— Я бы никогда не стала ему изменять. — Я замотала головой, вцепившись в полы черной рубашки. — Его приятель сказал, он уехал. Я… он… Я пыталась объяснить, но он… Наверное, он меня бросил.

— Тогда это не измена.

Сильная рука скользнула вверх по моей спине под волосы, взялась за затылок и властно удержала, когда Джо наклонился ко мне. Его поцелуй был мягким, нежным и теплым, грудь — горячей и твердой. Все это было неправильно, гораздо хуже, чем лакать текилу на крыше, но не менее приятно. Нет, все-таки я плохой, плохой, плохой человек.

— Я хотела переодеть футболку, — промямлила я, отрываясь от его губ. Ух ты, голова закружилась! — Перед ужином.

— Давай я помогу, — предложил Джо. Он просунул руки под тонкую ткань и стянул футболку через мою голову, тут же зацепив меня ею, как жгутом, сзади за талию и притянув к себе. — А джинсы ты не хочешь переодеть?

Кожа горела от его прикосновений, губы отчаянно просили еще поцелуев, но, честное слово, я думала только о том, чтобы удержаться на ногах. Поцелуи были плохими. Пусть далее ощущения были фантастическими, все равно поцелуи были плохими.

— Мне и в этих джинсах неплохо, — сказала я наконец.

Джо разжал хватку, и я, потеряв равновесие, упала ему на грудь. Чертовы предательские ноги!

— Но тебе обязательно нужно переодеться.

Джо бросил футболку и взялся за пояс моих джинсов. Зачем я надела сегодня такие широкие штаны? Будь я в тех, что в обтяжку, он бы сзади под пояс и зубочистку не просунул, не говоря уже о целой руке. О, а теперь он пробрался под резинку трусов. Если бы комната перестала кружиться хоть на секунду, я бы смогла понять, как себя вести.

— Нет, нет, я останусь в этих, — сказала я, отталкивая Джо.

Вернее, я пыталась его отпихнуть, борясь с сильными рвотными позывами. Ситуация осложнялась.

— Мне срочно нужно лечь.

— Я тоже так думаю, — согласился он, жарко дыша мне в шею, водя по ней губами и пальцами и запутываясь в моих волосах.

Я пыталась не закрывать глаза, но это было трудно. Я старалась не дать Джо толкнуть меня на кровать, но хватило одного его слегка бесцеремонного движения, чтобы моя решимость и равновесие одновременно пошатнулись.

— Так что мы решили насчет твоих джинсов?

— Я должна позвонить Алексу, — прошептала я в тяжело навалившегося сверху Джо. И почему большие тяжелые мужчины гораздо приятнее легкого стеганого одеяла, когда случается крепко выпить? — Так нехорошо.

— Нехорошо? — прошептал он, поднимаясь поцелуями по шее к губам. «А где моя футболка? Почему я в одном бюстгальтере?» — Разве так не хорошо?

— Нет, — слабо запротестовала я, выставив вперед руки.

Это явно было воспринято как приглашение: кто-то переплел свои пальцы с моими и завел мне руки за голову. Я устала, мне было тепло и… Нет, что-то было не так. И не потому, что глаза буквально слипались.

— Мне нужно поговорить с Алексом.

— Тогда я буду Алексом, — негромко сказал кто-то мне на ухо. — А ты делай что хочешь.

— Ты Алекс? — На секунду я закрыла глаза. Как это могло получиться? Но — вау, А-алекс! — Я люблю тебя!

— Я тебя тоже люблю, — шепнул тот же голос. — Ты совсем засыпаешь, что ли?

— Не-а, — ответила я, закрывая глаза еще ненадолго. — Конечно, нет.

И это было правдой: отключиться и уснуть — не одно и тоже.

Просыпаться с оглушительной головной болью, ощущением во рту, будто я всю ночь жевала сандалии Ганди, и с огромным желанием вывернуть желудок наизнанку было не тем, что я планировала сделать своим хобби, но так получалось второй день подряд. Мало того что вчерашняя выпивка могла свалить и слона, так я еще забыла задернуть шторы и неприятно яркое лос-анджелесское солнце в упор смотрело в огромное, от пола до потолка, окно.

Отклеив лицо от наволочки (слюна — замечательный природный адгезий), я рывком села на постели и только тут увидела, что в постели есть кто-то еще. И что я в лифчике. И, как я испуганно убедилась, в трусах. И на том спасибо. Хотя никакой гарантии, что они были на мне всю ночь.

Сердце упало куда-то в желудок и забилось в такт моим скачущим мыслям. Мозг поднапрягся и ускорился, решив обойти на финише, однако в голове была полная пустота. Я свесилась с кровати, стараясь не потревожить жеваные простыни, и поводила рукой по полу в поисках футболки. Кто бы ни был рядом и что бы я ни сделала, я не желала разбираться с этим в нижнем белье, пусть даже меня в нем уже видели.

Нашарив пальцами футболку, я увидела рядом с ней другую, больше и темнее. Черную рубашку без воротника, такую же, как миллионы форменных рубашек «Юнион», которые у Дженни валялись по всей квартире. О черт! О черт-черт-черт-черт… Совершенно не желая убеждаться в том, что уже начинало вспоминаться, я медленно повернула голову. Рядом со мной лежал Джо — без рубашки. Я не посмела поглядеть под одеяло, но рядом с рубашкой стояли его туфли. А возле них лежали его брюки. О черт-черт-черт… Не раздумывая, я вскочила с кровати со всей быстротой, на которую были способны мои дрожащие ноги, схватила мобильный и кинулась к двери.