Я люблю, и мне некогда! Истории из семейного архива

В 1962 году, когда Ирина с родителями отдыхала в Паланге, стало очевидно, что она больна, но чем – пока непонятно.

Письмо от мамы, тоже бывшей тогда в Паланге:

У Иринки очень неприятные судороги, которые бывают очень часто, но вряд ли кто-нибудь поможет, но можно будет и проконсультироваться.

Наконец ставят диагноз: рассеянный склероз – болезнь практически неизлечимая.

В медицинской энциклопедии описаны симптомы: “Проявляется в возрасте от пятнадцати лет. Слабость, головокружение, неустойчивость при ходьбе, нарушение зрения, речи. Многие больные утрачивают способность к передвижению уже через несколько лет”.

У Иринки все происходит стремительно, вскоре она сама уже не может писать. Письмо отцу под ее диктовку пишет Евгений Николаевич:

В комнате, где я лежу (сижу), стоит прекрасный телевизор “Знамя”, а по выходе из комнаты бушует и плещется Балтийское море. Я чувствую себя не очень хорошо, но много лучше, чем неделю назад. У моего отца здесь две “жены”, но он от этого лучше себя не чувствует. Главное, ему трудно установить, какая из них главная. Засим, дорогой Ашуня, я в последних строках моего письма передаю тебе мой горячий привет, во вторых строках передаю тебе привет от отца, Е. Н. Еремина, в третьих строках моего письма передаю тебе привет от мамы моей, Ценципер А. Б., и в четвертых строках моего письма передаю привет от жены твоей Ужет А. Л.

Ее мужество кажется невероятным. Вот последнее письмо мамы отцу и сыновьям из Паланги:

Все бы хорошо, но бедная Ириночка болеет и все не в радость. Вот уже 12 дней как она в постели, совсем не ходит, а ведь она очень бойкая; умница, не жалуется, улыбается, смеется, но от этого еще тяжелей за нее.

Приедем мы, наверное, 25.08 в 10 часов вечера. Нужно будет, чтобы вы все трое встретили и донесли ее на руках до машины, здесь как-нибудь устроимся тоже. А может, у нее наступит улучшение, последние несколько дней ей лучше стало.

Встречали, как просила мама: подождали, когда вагон опустеет, вошли в купе, Юра с Володей сцепили руки вкрест. Иринка села, обняла их за плечи. Понесли… Когда медленно шли по проходу, Володя вдруг почувствовал, как дрожит в судороге рука Иринки, обнимавшая его за шею. Стало страшно.

В 1963 году Володя пишет отцу:

Адочка говорит, что она лучше разговаривает. Я, во всяком случае, понимаю – и очень легко – все. Очевидно, из-за моего заикания.

Двадцать третьего марта 1964 года Володя шлет телеграмму отцу в Среднюю Азию:

ИРИНОЧКЕ ХУЖЕ УСКОРЬ ПРИЕЗД ЦЕЛУЮ = ВОЛОДЯ

Двадцать четвертого марта все кончилось. Отец с невероятными усилиями – билетов нет – прилетает в Москву военно-транспортным самолетом. Похороны были 27 марта. По просьбе Адочки Юра выбирает музыку – “Ноктюрн” Шопена, “Осеннюю песню” Чайковского и “Лунную сонату”.

Урна была погребена на Донском кладбище. Некоторое время спустя над могилой была установлена выразительная скульптура молодого студента Суриковки Клыкова.

Из письма мамы отцу спустя несколько месяцев: