Я люблю Лондон

– А я не могу нарадоваться, что платье подходит! – Я посмотрела на свое новенькое, сшитое точно по мерке платье от Сары Пайпер и чуть-чуть повела плечами. – И джемпера не требуется.

– Ни джемпера, ни бывших бойфрендов, ни дурацких лампочек, ни гигантского кекса, ни прогулявших официантов, – подтвердила Дженни. – На этот раз у меня все получилось.

– А я по-прежнему считаю, что кекс был просто замечательным, – сказала Луиза. – И очень вкусным!

– Что так, то так, – согласилась я. Уж я-то знала. В поедании кекса я приняла самое активное участие. Я смирилась, что днем никто не будет сидеть по-турецки на полу в гостиной и дегустировать неудавшийся свадебный торт, зато вечером воздала ему должное. Мать с Дженни выпроводили всех гостей под изящным предлогом, что у меня сильнейшее пищевое отравление, поэтому все «выходит сверху и снизу», и мы все понемногу пришли в себя. Дядюшка Кевин не скрывал огорчения, но остальные отнеслись к произошедшему возмутительно по-английски. Вряд ли я окажусь в большинстве списков приглашенных на Рождество, но не думаю, что меня это огорчит.

Выпроводив всех, мы с Делией выпили за журнал, Грэм и Джеймс вскоре начали вести себя слишком вольно для парней, у которых есть парни, Сэди продемонстрировала свой талант, исполнив соло на тромбоне, а потом они с папой дуэтом играли мои любимые мелодии из мюзиклов. Дженни и Крейг душой и телом позаботились, чтобы люкс для новобрачных не пропал даром, а Луиза и моя мать потчевали всех горячим чаем, пока он уже чуть из ушей не полился. Все были в своей стихии. Оставался только Алекс. Мы с ним пару часов поиграли с Грейс, и, должна признаться, это существенно перенастроило мои биологические часы.

– Ну что, девицы, все сплетни рассказали? – В дверь постучал улыбающийся папа.

Я кивнула, не найдя подходящих слов. Пробил час. Настало время икс. Я волновалась, боялась и почти не сомневалась, что в последнюю минуту Алекс прыгнет в Ист-Ривер. Папа взял меня под руку, и я с трудом сдержала слезы. Если я сейчас испорчу макияж, Дженни меня убьет. Девочки пошли впереди: Луиза с Грейс на руках и пританцовывающая Дженни. Их кавалеры, Грэм и Крейг, ждали снаружи; я сделала вид, что не заметила, как Крейг шлепнул проходившую мимо Дженни ниже поясницы.

– Дерзко, – отметил отец. Свою привычку смотреть и не видеть я явно унаследовала не от него. – Ну что, идем?

– Пошли, – кивнула я, делая первый шаг под солнечные лучи. – Пап, спасибо тебе за все.

– За что «за все»? – спросил он.

– За то, что прилетел, что нормально отнесся к отмене свадьбы. За то, что не привез остальных участников духового оркестра.

– Труба-то у меня в номере. – Папа потрепал меня по руке и повел вперед. – Так что не искушайте меня, мэм.

– Учту.

– Ты же знаешь, мы с мамой счастливы, что ты счастлива, – продолжал он, когда мы шли навстречу блеску воды и звукам музыки. – Для нас важно только это, дочка.

– Что я не беременна, тоже счастливы? – не удержалась я.

– Может, через пару лет? – отозвался он, когда мы подошли к группе друзей, собравшихся у прохода в церковь. – Вот твой мужчина, будущий мистер Энджел.

– Не думаю, чтобы ему понравилось такое прозвище, – сказала я, заморгав от солнца и жалея, что у меня не хватило смелости надеть темные очки, как делают самоуверенные городские невесты. – Но он привыкнет.

Все было прекрасно. Под тенью Бруклинского моста я встретилась глазами с Алексом, и все волнение ушло. Я видела своих друзей и родню, выстроившихся вдоль прохода, по которому мне предстояло идти к алтарю, – Эрин с Томасом и их крошечного младенца, Сэди, Джеймса, Мэри, Делию, дядю Кевина, Ванессу, менеджера Алекса и его противного бывшего соседа по комнате, но в тот момент они казались мне незнакомцами. Я видела только Алекса. Конечно, я видела и манхэттенскую линию горизонта, и статую Свободы, размахивавшую факелом, чтобы привлечь мое внимание, но ей это не удалось. Я сосредоточилась на том, чтобы, не упав, дойти до импровизированного алтаря.

– Привет! – Алекс казался невероятно счастливым. – Чудесно выглядишь!

– Ты и сам ничего, – отозвалась я. От сердца отлегло – голос меня все-таки слушается. – Разве что немного разоделся.

– Могу сказать тебе то же самое, – прошептал Алекс.

Солнце играло в его волосах, превращая их из черных почти в синие. На щеках уже выступили розовые пятна – забыл намазаться кремом от загара! Меня вдруг охватило такое нестерпимое волнение, что я сама удивилась. Значит, когда завтра я проснусь рядом с ним, он уже будет мой навеки? Но это же все равно что держать его за края, прижать прищепками уголки и надеяться, что его не унесет ветром. Сейчас мне казалось, что я держусь за него всем своим существом и что Алекс чувствует то же самое.

– Это старое платьице! – пошутила я, голос прозвучал сдавленно и даже несколько пискляво. – Сто лет его ношу.

– Ну-ну, расшалились! – Папа поцеловал меня в щеку и пожал руку Алексу. – Вы – настоящая пара, вот что.