Я люблю тебя

– Ну? – Леонардо приподнимается, заинтересовавшись.

– Мне хотелось бы проиллюстрировать твои рецепты, – заявляю с уверенностью. – Может быть, акварельными рисунками. В общем, в манере, отличающейся от обычных кулинарных книг с фотографиями.

– Элена, да это потрясающая идея! – Его глаза загораются.

– Жаль, что не могу начать сразу же. Я ничего с собой не взяла для рисования, – изображаю грустную гримасу. – А здесь нет магазина, где продают краски?

– Не думаю, – Лео разводит руками, – боюсь, что найти то, что тебе нужно, можно только в Мессине, – он как будто раздумывает над чем-то.

– Неважно, я пока могу сделать карандашные наброски, а потом в Риме доделаю все остальное.

– Ну, если мы еще вернемся в Рим.

– Что?

– Многие, приехав сюда, уже не смогли вернуться обратно.

– Ну да, конечно, героиня Ингрид Бергман, – подшучиваю над ним, – но это был просто фильм, к тому же снятый в 1949 году.

– А разве ты не хотела бы всегда так жить?

– Да нет, я совсем не против, – говорю, вздыхая и глядя прямо перед собой. Здесь я ни в чем не нуждаюсь, только бы снова почувствовать себя желанной для него.

* * *

Вечером, вернувшись домой после прекрасного дня, проведенного на море, Леонардо завладевает кухней, своим царством, и дает волю творческой энергии, которая с утра бурлит в нем.

– Ну что, как их есть, этих ежей? – спрашиваю, нагибаясь над мойкой, чтобы получше рассмотреть.

– Хочу сделать спагетти, как научила меня Нина, – говорит Леонардо, повязывая платок из черного льна вокруг головы. – Паста с ежами всегда была ее коронным блюдом. Сегодня, после уговоров, мне наконец-то удалось узнать у нее секрет этого рецепта. Ты можешь себе представить? Я уже десять лет ее об этом прошу, и она всегда изображала таинственность. Нина решилась поделиться, лишь когда я сказал ей, что хотел приготовить это блюдо для тебя. – Леонардо громко смеется. – А вообще их можно есть прямо так, сырыми.

Он бросает на меня убийственный взгляд, затем голыми руками берет одного ежа и с чрезвычайной деликатностью раскрывает его на середине, обнажая рисунок в форме звезды.

– Какой он красивый внутри, – замечаю, любуясь оранжевыми дольками, расположенными по кругу. Леонардо тянет одну из них пальцами.

– Попробуй, – предлагает, приближая его к моему рту.

Мое сердце начинает биться быстрее. Раскрываю губы и вонзаю зубы в плоть, позволяю ей раствориться на языке. Это новый вкус, мясистый и соленый, который мгновенно завладевает моим небом.

– Вкуснятина, – бормочу, прикрыв глаза, и чувствую мягкий вкус морского ежа, скользящего по моему горлу.

Сразу же после этого наши взгляды встречаются, высвобождая дикую, наполненную ожиданием энергию. Аромат морского ежа достигает желудка и возрождает острое желание, пульсирующее в животе. Сегодня ночью этот мужчина снова станет моим, я клянусь себе в этом.

Леонардо заглатывает то, что осталось от морского ежа, а затем, с помощью ножа, открывает остальных и бросает содержимое в глубокую тарелку. Он делает это с такой естественностью, словно у него по рукам протекает магическая жидкость. Уверенным жестом берет оливковое масло и наливает немного на сковородку, рисуя двойное S. Он не просто готовит, он создает картину вкусов, образ которой держит у себя в голове: он художник, алхимик, маэстро кулинарии. Чем больше я смотрю на него, тем больше он меня завораживает. Леонардо зажигает огонь и, когда линия масла расширяется до круга, добавляет дольку чеснока, два острых перчика и несколько ложек ежовой икры. Затем поливает все белым вином, и воздух окрашивается сине-серебристым пламенем, которое растворяется со свистом в одно краткое мгновение.

– Ты приготовишь спагетти? – просит он, указывая на кастрюлю с кипящей водой на соседней конфорке.

– Ок. – Открываю упаковку, но у меня сразу же возникает сомнение, и я спрашиваю: – Их надо ломать пополам? – Если я правильно помню, моя мама всегда так делала, но кто знает, с шеф-поваром, знаменитым на весь мир, ты всегда на шаг от роковой ошибки.

– Нет, – отвечает Леонардо без тени укора, не акцентируя тот факт, что, вероятно, я сказала нечто чудовищное. Он забрасывает на плечо полотенце, которое держал в руке. – Возьми пучок и поставь его в центре кастрюли.

Я делаю, как он мне велел. Он сзади, его руки помогают мне, его член касается моих ягодиц, губы вблизи моего уха.

– А теперь отпусти его и оставь, – шепчет.

Исполняю. Спагетти, затянутые кипящей водой раскрываются, будто цветок.

– Прекрасно, – Леонардо касается губами моих волос, и я таю, огонь плавит меня изнутри. Затем он отдаляется и наполняет вином два бокала. – Немного мальвазии?

– Ок, спасибо, шеф, – делаю ударение на этом слове и взмахиваю ресницами – это намеренная провокация.

Он склоняет голову набок и смотрит на меня:

– Ты случаем не пытаешься меня соблазнить?

– Да, шеф, – отвечаю сухо, как делают его помощники, но мне не удается оставаться при этом серьезной. – Тебе это нравится?

– Не знаю… – он вздыхает, скрывая улыбку. – Это значит, что мне нужно придумать что-нибудь особенное для тебя.