Я люблю тебя НАВСЕГДА

— Дарья, извини. За Германа извини. Знаю, что со мной тебе сложнее всего общаться в силу нашей с ним внешней схожести. Буду вечным напоминанием. Но, общаться нам придется часто. Я не оставлю тебя. Я должен быть уверен, что с тобой и малышом все хорошо. Теперь это моя забота. Ты, Даша, когда идешь к врачу?

Дашка смотрела на Генри внимательным, изучающим взглядом. Она пыталась понять, чем руководствуется Генри. Это забота о ней, как о матери его будущего племянника, или о ней, как о женщине, которая теперь свободна, одинока, беззащитна? Немного подумав о чем-то своем, Даша отрешенно ответила на вопрос Генри.

— В понедельник к девяти мне нужно подойти в приемный покой. Глеба в школу отвезу и туда. А что?

— Я пойду с тобой. Утром я за вами заеду. Отвезем Глеба в школу и поедем в больницу, — видя, что Даша что-то хочет возразить, быстро добавил. — Это не обсуждается, Даша. А сейчас мы с Марком заберем вещи Германа, чтобы они тебе ничего не напоминали… И это тоже не обсуждается…

Дашка горько ухмыльнулась. Рядом нарисовался еще один мужчина, который не терпит возражения и все решает сам. «Хочет так решать, пусть решает. Мне будет немного легче. Хотя бы не буду чувствовать себя такой одинокой», — подумала Даша, но ничего не сказала Генри.

— Делайте, что считаете нужным. Мне все равно, — лишь ответила Даша и сделала шаг в сторону двери.

Генрих остановил ее, взяв за плечи.

— Даша, нельзя так. Я знаю, что тебе больно, но… так… нельзя… Найди силы успокоиться. Ради ребенка, которого ты решила оставить, найди силы… Он должен родиться здоровым. Не губи его здоровье, решив подарить ему жизнь…

Она подняла на него свои глаза. Он заглянул в них и увидел там такую боль… Генри не удержался и прижал ее к груди, она почему-то вначале напряглась вся, хотела оттолкнуть его, а потом расслабилась и беззвучно заплакала.

— Тише, Дашенька, тише. Я буду рядом, я помогу. Ты не одна…

После ухода гостей, Даша села в кресло и молча наблюдала за Глебом…

Через три недели ее выписали из больницы. Ей было значительно лучше. Токсикоз удалось победить.

Генри теперь мотался по трем городам. Каждые выходные он приезжал к ней, привозил все самое необходимое для нее и Глеба, но вел себя очень деликатно. «Деликатность в крови у братьев Вольф», — улыбнулась Даша после очередного общения с Генрихом.

«26 октября

Сегодня с Генри были в Екатеринбурге. Он договорился с клиникой. Нужно было сделать УЗИ и убедиться, что малыш развивается без патологий после такого бунта моего организма. Генри переживал, ему что-то не нравилось в анализах. Но все было хорошо. Сделали первое фото. Мое милое сокровище.

Смотря внимательно в экран, Генри улыбался. Потом поделился, рассказал, чему улыбался. Оказывается, улыбался племяннику, сказал, что у него самые шикарные племянники, рожденные от великолепных женщин.

Мне все равно мальчик или девочка. Это моя крошка, моя радость, мое счастье, мое живое напоминание.

Чувствую себя хорошо и это главное.

Генри постоянно рядом. Все выходные проводит у нас. Занимается с Глебом. Живет в квартире Германа.

Интересно, Герман знает или нет, что его брат рядом со мной или ему теперь все-равно?..»

На Рождество Генрих летал в Германию. У родителей пробыл десять дней. С трудом выдержал разлуку с Дашкой.

Мама украдкой пыталась узнать не появилась ли у сына женщина, к которой он так торопится из родительского дома. Генрих, смеясь, ответил:

— Есть, работой зовется. Ей всецело и принадлежу, — слукавил он.

Единственно с кем он мог поговорить о Даше, это Марк.

Племянник очень нежно относился к Дашке, подробно расспросил о ее самочувствии, о Глебушке, попросил передать привет Даше и подарок Глебу.

В конце разговора добавил:

— Почему бы вам не быть вместе? Для Даши это самое выгодное предложение…

— Ты ей это скажи при встрече, но учти, может выгнать из квартиры. Она любит твоего отца.

— Я тоже его очень люблю, но после того, как он поступил с Дашей, ненавижу.

— Ты не прав, Марк. Его можно было бы ненавидеть, если бы он знал о ее положении. Он этого не знал. И мы это ему сказать не может… Мы обещали. Сказать, значит предать ее. Я не могу.