Я люблю Вегас

Первой моей мыслью спустя восемь часов было: «Интересно, что сегодня в буфете на завтрак?» Второй мыслью стало: «Почему я чувствую себя гаже некуда?» Третья мысль потерялась под массой неожиданно навалившихся тысяч других, которым не терпелось свести меня с ума. Перекатившись на другой бок, я поискала глазами Алекса, чтобы мне полегчало, но его не было. Я восприняла отсутствие Алекса как возможность немного привести себя в человеческий вид, схватила с тумбочки салфетки для лица и стерла вчерашнюю тушь, склеившую ресницы. Обретя возможность сосредоточиться на окружающем мире, я заметила на тумбочке клочок бумаги:

«Поехал в гостиницу. Позвони. А.».

Он предусмотрительно написал свой номер телефона, помня историю об утонувшем блэкберри, но разве не было бы более предусмотрительно подождать моего пробуждения? Минуту я колебалась, разозлиться или не стоит, но решила не тратить силы. К тому же, взглянув на часы, я поразилась тому, что уже первый час. У Алекса, наверное, планы. С Джеффом.

Джефф.

Дженни.

Дженни и Джефф.

Блин!

Мне совершенно не хотелось, но я поднялась с постели и поплелась в салон. Туфли Дженни исчезли из коридора (их заменили туфли Сэди), в углу скромно стояла тележка обслуживания номеров, притворяясь, что ее здесь нет. Я готова была повернуться и идти обратно в кровать, но мое внимание привлекло одеяло на диване.

– Привет.

Из-под одеяла выглядывала одна макушка, но непокорные кудряшки выдавали их обладательницу с головой.

– Доброе утро.

Я стояла неподвижно, сложив руки на груди, лихорадочно пытаясь решить, какая мина будет самой подходящей. Рассерженная? Сочувствующая? Любопытная? А мне хочется узнать подробности? Нет, избави меня Боже от подробностей.

– Мы должны быть на вертодроме. – Откинув одеяло, Дженни потянулась, как издыхающая кошка. – Не перечислить всего, на что я готова, лишь бы сейчас не садиться в вертолет, но…

– Мы полетим на вертолете? – Я вдруг проснулась, почти позабыв о ночном происшествии. – Что, правда?

– Я хотела тебе вчера сказать, – кивнула Дженни, растирая веки. – Эрин организовала в качестве рождественского подарка.

Милая Эрин! Все-таки я подарю ей тот шарф. И обниму.

– Поэтому выходим через полчаса.

– Дженни!

– Да, Энджел?

– Что это было прошлой ночью?

Дженни встала, взялась рукой за плечо и продемонстрировала великолепную растяжку, затем повторила это с другой руки, глядя мне в глаза и пожимая плечами:

– Ничего.

Ну, знаете…

– Ничего?

– Помимо того что ты попала в резонанс со своей внутренней Леди Гага?

– Чем ты занималась, я имею в виду?

– Ничем, – засмеялась Дженни. – Я не вертелась у шеста и не трахалась с бойфрендом за занавесочкой.

– Ни с кем я не трахалась, – защищалась я, отчаянно стараясь подавить воспоминания о танце у шеста. Это надо запереть в самом дальнем отделении памяти. Но неужели Дженни всерьез собирается притворяться, что ничего не было?

– Расслабься. – Дженни наскоро обняла меня по дороге в ванную, где решила переодеться. – В Вегасе это не считается. Тут все черт-те что вытворяют.

Я осталась стоять с приоткрытым ртом.

«Да уж, – подумала я. – Тут и танцы у шеста, и встречи с кинозвездами в мужском туалете, и селективная амнезия».

Поездка до вертодрома оказалась настоящим испытанием. Сэди, безразличная ко всему и внешне, и по сути, трещала о себе и сказочном вечере, как она танцевала с Джеймсом Джейкобсом («и никакой он не гей, он с меня просто глаз не сводил», а мне в лом было напрягаться и затыкать ее фонтан) и как прекрасно все прошло. Без чудес фармацевтики, подозреваю, не обошлось: невозможно столько выпить и непринужденно щебетать через несколько часов. Странно оживленная Дженни расспрашивала и подбадривала, но сама в основном смотрела через окно на пейзаж, крепко держа бутылку «Витамин уотер» в одной руке и мобильный в другой.

Я смотрела на Дженни через очень большие и очень темные очки, готовая в любую секунду вскочить с сиденья и заорать: «J’accuse»[20], – но не вскочила. Я слишком рассердилась на нее за измену Сиггу. Меня бесил ее секс с чужим женихом, но в основном я сердилась на нее за ложь. Это меня задело. Голос рассудка, который до странного часто походил на Луизин, подсказывал, что дело не во мне. Может, Дженни искренне расстроена, растеряна и просто не готова обсуждать случившееся.

Но другой, осуждающий голос, в точности повторявший (что совсем не странно) интонации моей матери, напомнил, что Дженни лгала мне в лицо и у меня есть полное право злиться. Я не знала, как поступить. Может, Джереми Кайл[21] в твиттере подскажет. Раздражение только росло от того, что полный праведного негодования голосок звучал гораздо громче и убедительнее под аккомпанемент трескотни Сэди и усиливавшейся головной боли.

Я смотрела на Дженни и дулась. Жаль, что у меня не было «Витамин уотер».

После самой долгой автомобильной поездки в истории человечества мы неуклюже выбрались из машины под палящее солнце и пронизывающий холодный ветер. Нас провели в тесный квадратный офис, где выдали не идущие никому в мире, кроме двух моих спутниц, комбинезоны и заставили встать на весы.