Я люблю зверя

— Всего Вам доброго господин Аллан Воррлд, встретимся, когда я буду выбирать себе жениха!

И я немного с наслаждением улыбнулась. Я не видела его лица, но то, как напряглись его плечи, уже мне доставило удовольствие.

Глава 20. а ты, моя дорогая, похоже по уши влюблена.

Два года спустя.

— Ты не можешь туда поехать и тем более участвовать в отборе, Анника. Тебе нет еще двадцати! — отец уже начал повышать тон.

В последнее время мы оба были на нервах. Он из-за меня: моего здоровья и тренировок, а я, из-за того, что ничего не выходит — зверя я так и не раскрыла. Зато сила начала меня преследовать теперь не только на картинах, но и во снах, из-за чего спать было труднее.

— Отбор для всех! Любая девушка из Элиты может участвовать!

— Ты меня слышишь?! Совершеннолетняя — может. А ты нет.

— Я поговорила с дедушкой, он согласен похлопотать, чтобы я стала одной из дебютанток. Он сказал, что это возможно, — я стояла напротив отца сжав кулаки и не собиралась отставать.

Все мое естество было наполнено решимости добиться своего.

А почему?

Да потому, что за эти два года Аллан, так и не приехал. И не ответил на мои письма. Их было не много. Решимости столько не было, чтобы закидывать его посланиями, поэтому я написала всего два и даже такой мелочи не удостоил чести. Он писал лишь отцу. И насколько я знаю, за все это время писем было всего три. Лишь одно отец мне прочел:

— Анника, пришло письмо от господина Воррлда, — проговорил отец, как только я зашла в его кабинет.

Я даже не удосужилась принять ванну и поменять тренировочный костюм. Стояла вся потная, раскрасневшаяся, со сбитым дыханием и немного уставшая. Я была на тренировки… снова.

Как уехал Аллан, я посвятила себя раскрытию внутреннего зверя и, пожалуй, больше для себя, чем для него. Так как сны усилились, я стала бояться спать, а сил бороться с ними не было, а хуже всего я не знала как. И раз у меня нет еще истинного избранника, помочь мне никто не может. У Филий лишь так. А значит небольшую помощь мог дать зверь, поэтому я посвятила себя ему. Отец нанял лучших наставников, попросил даже из совета парочку. Семья Суинфорд тоже посодействовала.

И теперь мой день начинался в пять утра с медитаций и попытки слиться с лесом, природой. Потом тренировки тела, что длились почти до вечера, а в конце книги, свитки, вся теория что возможна. Самое сложное мне давался Лес. Я его не ощущала совсем. А я ведь Филия — я и есть Лес, я часть его. Мы слиты и едины, но я ничего не чувствовала- совсем. И это было ужасно. Отчаявшись, через год, я написала принцессе Мире. К сожалению, она не могла прибыть и помочь мне — она забеременела. И это было потрясающе, ведь они с принцем уже давно женаты, но детей не было и конечно же принц Киллиан, не дал ей, прибыть ко мне и вообще растрачивать свои силы на что-либо. Это правильно, я так думаю, ведь у Филий дети забирали не только питательные силы, но и саму силу, если родиться девочка, она будет Филией, если мальчик, он будет носителем. Я даже не расстроилась, была искренне рада за нее.

Но мне было страшно. С того дня на балконе, я перестала рисовать, как только я брала кисть в руки, начинала проваливаться. А теперь сны — жуткие, повторяющиеся, долгие. И почти всегда одно и тоже. Я, принц Адриан и его жутко меняющееся лицо как на картине и при этом он идет ко мне, что-то говорит и протягивает руку, но я так пугаюсь, что закрываю лицо руками и пытаюсь убежать. Почему принц? Ведь он не единственный кому плохо? Если вдруг я вижу болезни, почему всегда он? Неужели я могу помочь? Но досмотреть сон не решаюсь, всегда прерываю на том, когда он касается моих волос и слышу лишь последнее слово: "… улыбнись". Что это значит и что происходит, не хотела в это даже вникать. Тем более меня насторожил еще один момент. Я все же написала Виоле и отправила письмо, вложив портрет принца. Она прислала ответ лишь через месяц и написан был сухо и очень коротко:

" Если будут другие детали, отправь мне снова, а пока никому ни слово.

Виоли"

Ни ответила ни одни мои вопросы и даже не написала, как она.

После этого я ей не писала. О снах я никому не говорила, даже отец не знает, но замечает, что со мной что-то происходит. Особенно его беспокоят тренировки. Ведь я стала сильно худеть, а еще бледнеть.

— Он скоро будет у нас? — с надеждой в голосе спросила я. Тогда я его еще ждала.

— Нет, он написал, что не сможет и просил передать тебе, что Элита переключилась на другую жертву, а о тебе уже начинают забывать и думает, что к твоему совершеннолетию все будет уже хорошо. Он остается во дворце и желает нам светлых дней Велеса, — почти монотонно проговорил отец. Он был уставшим и смотрел на меня немного угрюмо, ему не нравился мой вид.