Я. Люди. События. История пятая. (СИ)

Она позже призналась мне, что необычайно обрадовалась нашей встрече на парковке у магазина. Не сдержала эмоций и произнесла: "Как я рада..." Чтобы я ничего не заподозрил, быстро нашла выход, заговорила о своем кавалере. Его, так скажем, суеверия до неприличия, всегда вызывали у нее легкое возмущение. Но она помалкивала. При встрече со мной заговорила о суевериях Руслана Поночевного - нашла повод, заодно рассказала о похищении обручальных колец, денег и часов из ее квартиры. Я занялся расследованием.

После раскрытия преступления и разоблачения "двоеженца" и альфонса Поночевного, я мог бы его строго наказать - пусть ответит за всё то зло, что принес двум девушкам, которых я знаю долгие годы. Я способен на коварство, теперь вам это известно. Но я передумал. Стал добрым самаритянином благодаря одной девушке. Ради Варвары, еще одной доброй самаритянки. Начнет убиваться, винить себя... Не декабристка, но все же... Не достоин ее этот прыщ Поночевный!

Дело раскрыто, ценности возвращены, Поночевный безжалостно удален из жизни. Нерадостное прошлое ушло вместе с ним, впереди у Вари счастливое будущее... с новым-старым знакомым. Я загорелся желанием выступить сватом - свести Варю с моим сыном Мишкой, но пока сводил, незаметно для себя сам в нее влюбился. Всё вышло само собой. Но я боялся признаться в своем чувстве. Все равно считал ее одноклассницей своих сыновей, для нее я старик... Я боялся своего чувства, что уж говорить о признании.

Однажды Варя позвонила мне и пригласила на чашку чая. Голос у нее был загадочный. Я поинтересовался, что произошло. - Кое-что, - пространно ответила девушка.

В то время я занимался расследованием нападения на Матвея Рыбальченко, ушел в расследование с головой, но откликнулся на ее просьбу.

Едва переступил порог ее дома, Варвара вплотную подошла ко мне и сказала:

- Роман Александрович, я давно хотела вам сказать... хотела сказать, что люблю вас. Еще со школы. Думала, детская любовь, она пройдет, чувства угаснут. И вот встретила вас и поняла, что ничего не угасло. Роман Александрович, я люблю вас еще сильнее, еще осознаннее. Понимаю, вы женаты, но я должна вам рассказать о своем чувстве... И будь, что будет. Можете меня высмеять.

- Для начала предлагаю перейти на "ты", - огорошил я ее своим предложением. В душе пели соловьи. Но я не спешил с ответным признанием. Не хорошо как-то... Нельзя выходить за рамки приличия: мне сорок пять, ей двадцать четыре. Такая разница в возрасте! А если любовь нечаянно нагрянет? Что делать с любовью? Утопить в болоте повседневности?

- Вы... ты ничего не хочешь мне сказать? - неотрывно глядя мне в глаза, спросила Варя.

- Варюша, я уже стар для тебя. - Я боролся. Я стоически уходил от ответа.

- Ты моложе всех, ты лучше всех, ты умнее всех, ты самый замечательный...

- Ты меня идеализируешь, потому что совсем меня не знаешь.

- Я тебя люблю всю свою сознательную жизнь. Ты... меня тоже любишь, я вижу это по твоим глазам. Не хочешь - не говори. Я подожду. Я привыкла ждать. Но если ты думаешь, что я тебя когда-нибудь разлюблю, ты ошибаешься. Я пробовала разлюбить, но безрезультатно. Наверное, я однолюбка.

А я посмотрел на нее другими глазами. Не как смотрят на девочку, одноклассницу моих сыновей, не способную на глубокие чувства, которую ты тайно обожаешь. Это была другая Варя Скорлупкина. Взрослая женщина со взрослым чувством в сердце.

У нас начался роман. Не бешеный, не темпераментный. Надежный, если это слово подходит к любовному роману. Но это не только был любовный роман молодой женщины и немолодого мужчины, это были дружеские отношения с безграничным доверием. Чего у меня никогда не было с Наташей.

Я знал, что никогда не отставлю жену. С Варей мы вообще не затрагивали тему моей жены. Думаю, Варя мечтала, чтобы я принадлежал только ей одной. Но свои мечты держала при себе.

Когда тайна Натальи была раскрыта, я впервые за последние месяцы стал на перепутье. Я жалел жену и хотел ее оставить. Видя мое состояние, отец снова вклинился со своим колким замечанием, назвал Наталью "гнилым человеком". И признался, что ошибся в ней, что она еще хуже, чем он о ней думал. И, конечно, она недостойна его сына. Все в таком духе - сел на своего любимого конька.

Отец добился своего, я задумался: почему я должен приносить себя в жертву этой женщине? Но продолжал ее, больную и несчастную, жалеть, продолжал ей сострадать...

Я не мог ей простить своей ошибки. Делал вид, что простил, забыл, что все будет как прежде. Не будет ни-ког-да!

Я точно знал, что убью ее. Освобожусь. Ждал подходящего момента. И дождался.

Я подменил ампулы. Вместо препарата для стабилизации давления положил ампулы с лекарством, разжижающим кровь. Медсестра сделала свое дело и удалилась.

Ампулы остались лежать на блюдце, на тумбочке в спальне. Я вернулся домой. Дело было сделано - жена была мертва.