Я, Лунин…

— Ну и дурак, — заключила тетка, — только я жену твою не видала, не могу сказать, когда больше дурак был. Когда жениться надумал или когда разводился.

Лунин тихо вздохнул. Сам он больше склонялся к первому варианту, но тетке говорить об этом не стал. Ему было обидно за дурака и за то, что Толика, пережившего уже два развода, тетка подобным уничижительным образом не называла.

— Так вот я и говорю, — как ни в чем не бывало продолжила Татьяна Васильевна, — ну ошибся мальчик, два раза ошибся, и что такого. Разве теперь на нем клеймо надо ставить? Да еще уголовником его называть?

— Так, а он что, сидел?

О том, что у брата имеется судимость, Лунин уже знал, об этом ему еще днем рассказала Шестакова, но послушать теткину версию произошедших несколько лет назад событий представлялось интересным.

— Да что он там сидел, — махнула рукой Татьяна Васильевна и тут же обернулась, услышав свист закипающего чайника. — Два месяца подержали его взаперти, потом выпустили. Как по мне, так вообще и этого много было. Ну ты представь сам, когда человек тебе денег должен, и приходит такая наглая морда, да еще выпимши, и начинает над тобой же куражиться, что еще подумает, отдавать тебе деньги али повременить. Мол, вы торгаши, у вас денег и так куры не клюют, потерпите. Конечно, Толик не утерпел.

История, рассказанная теткой, не сильно отличалась от того, что уже знал Лунин. Его двоюродный брат вместе с теткой владел несколькими небольшими продуктовыми магазинчиками, разбросанными по окрестным селам. На самом деле первые магазины открывала Татьяна Васильевна одна, еще в середине девяностых годов. Благополучно пережив смутные времена, ей удалось не только сохранить свой не очень большой, но зато дающий относительно стабильный доход бизнес, но и постепенно увеличить число принадлежащих ей торговых точек. К тому времени, когда Толик вернулся из армии и стал настоящим помощником, магазинов, каждый из которых назывался одинаково незамысловато — «Малиновка», было уже четыре, потом их число выросло до семи и не менялось уже на протяжении многих лет.

— Во всех деревнях, где народу поболе живет, мы уже открылись, — объяснила тетка Илье азы семейного предпринимательства, есть еще пара совсем мелких, но с них больше хлопот, чем прибытку выйдет. А в город мы уже лезть не хотим. Там и торговля по-иному устроена, и конкуренция другая. Никогда не знаешь, что через полгода будет. Сегодня ты магазин откроешь, а завтра через дорогу еще два поставят. И что тогда? А в деревни никто и не полезет больше. Выгоды с этого никакой не будет, да и в селах ведь люди, как привыкнут в одно место ходить, так потом не переучишь. На хлеб нам хватает, а летом, когда еще и дачников много, так вообще грех жаловаться.

Сельские магазины, особенно открытые довольно давно и принадлежащие местным хозяевам, которые многих своих покупателей знают в лицо, частенько торгуют в долг или, как говорят, по записи. По записи — это значит, все сделанные, но не оплаченные покупки продавец записывает в толстую тетрадь, где указывается фамилия должника, дата покупки и сумма долга. Как правило, большая часть подобных долгов закрывается в течение месяца, а фраза «отдам с получки» сопровождает появление каждой новой записи в амбарной книге. Но в каждом правиле бывают исключения. Иногда долги остаются непогашенными слишком долго, а порой сумма напротив фамилии должника становится слишком, по деревенским меркам, большой, и в долг отпускать товар перестают.

Костик Аликанов был как раз одним из таких неприятных исключений. Живя в Ясачном, он занимался частным извозом на своей «газели» и обычно проводил большую часть дня возле строительного рынка в Одинске, ожидая, когда появится клиент, которому надо перевезти пару поддонов кирпича, доски или еще какие-нибудь строительные материалы. В день у Костика случалось три, а то и четыре поездки, каждая из которых приносила ему по тысяче, а порой и больше, если нанимателю надо было помочь с разгрузкой. Другое дело, что таких дней на неделе случалось гораздо меньше, чем могло быть, поскольку Костик любил, что называется, отдохнуть в компании пары своих давних приятелей, тоже любителей активного отдыха. Наутро Костик просыпался с тяжелой головой, выпивал бутылку пива, а после обеда еще одну и вновь ложился спать. Таким образом, получалось, что работал он, как правило, через два дня на третий. По такому же графику у него появлялись и деньги, но это не мешало ему регулярно отовариваться в находящемся по соседству с его домом магазине в долг, сопровождая каждый раз свое появление у прилавка одним и тем же обещанием: «Вот те крест даю, с получки сразу отдам».