Я - Лусинда (СИ)

Как оказалось кухни в этой квартире не было, возможно, в подобных домах она просто не была предусмотрена, потому как раб, распахнув пошире ставни, принялся разжигать жаровню, очень похожую на ту, возле которой любил сидеть старичок-гугл. Я невольно поёжилась, представив себе, что твориться тут в квартире в дождливые и холодные дни во время приготовления еды. Возможно, поэтому в Офире было так много всевозможных забегаловок, которые никогда не пустовали. И для жителей нижних этажей и для верхних гораздо проще было купить готовой еды. И пока один раб что-то там колдовал над мясом на шпажках, второй принёс хлебцов и сыра.

И хотя эти блюда нельзя было назвать особо изысканными, в Офире над завтраками особо не заморачивались, у меня потекли слюни и я уже почти предвкушала что наконец хорошо поем в комфортной для меня остановке. Но моим чаяньям не суждено было сбыться. Едва я схватила в одну руку шпажку с мясом, а во вторую хлеб, как в комнату вошёл генерал Маркос. Я не ожидала его так скоро увидеть, а потому в первое время даже немного растерялась. А он окинув меня слегка удивлённым взглядом, спросил:

— Ну и как успехи? — и видя мой непонимающий взгляд, добавил: — Вспомнила что-нибудь?

— Как будто это зависит от моего желания, — буркнула я.

— Тебе стоит постараться, — сейчас я бы даже не могла бы сказать верит ли он, что я настоящая Лусинда или нет. Но в глубине души я прекрасно понимала, что нет — не верит, считая всё это очередной грандиозной махинацией.

— И как ты это себе представляешь? — немного раздражённо спросила я. Присутствие Маркоса всегда немного нервировали меня, потому что к моим собственных чувствам всегда немного примешивались чувства Лусинды. — Если бы это зависело от меня, то я бы давно вернулась домой и предоставила бы самой Лусинде разбираться с тобой.

— Ты, правда, так хочешь вернуться? — вмешался Хэлл.

— Мне здесь не место, — ответила я, не глядя на него. — Этот мир не мой.

Лучше сразу ему это сказать. Потом будет тяжелее.

— Ясно, — только и ответил он.

Воцарилась напряжённая тишина. И, пожалуй, я впервые была рада, когда вновь заговорил Маркос:

— Допустим, я верю, что ты не Лусинда, — он сделал короткую паузу и продолжил: — Но должны же быть условия возникновения этих твоих воспоминаний.

Я ответила с готовностью, лишь бы засунуть подальше то чувство неловкости и вины, которое внезапно возникло у меня: Словно я сказала Хэллу что-то плохое, хотя прекрасно понимала, что это не так.

— Воспоминания появляются лишь, когда я смотрю на какую-то отражающуюся поверхность. Что-то вроде зеркала или воды. Кажется, чаще всего это происходит когда есть что-то связанное с воспоминаниями Лусинды. Но даже при соблюдении всех условий, я не могу гарантировать, что всё получится.

— Какая-нибудь вещь… — Маркос задумался, а потом поднялся и направился к выходу: — Хорошо. Я скоро вернусь, — но почти выйдя из комнаты, он внезапно обернулся и, окинув меня недобрым взглядом, добавил: — Но я всё равно тебе не верю.

— Это не новость, — буркнула я. Даже интересно, что и ним такое сделали Рена и Рейден, что он всё же решил повременить со своим возмездием. Сомневаюсь, что просто ради старой дружбы с ними, он решил на время оставить меня в покое и позволить искать «несуществующие» воспоминания.

Но едва Маркос ушёл, как в комнате вновь повисла напряжённая тишина. Хэлл явно был не в духе. А я решила продолжить свой завтрак, так некстати прерванный генералом.

Рена улыбнулась:

— К сожалению, я не могу представить здесь много развлечений. И на улицу нам пока лучше не выходить.

— Думаю, Сантосы уже знают, где мы спрятались, — ответила я. Не то чтобы я так хорошо знала этих работорговцев, но немного их возможности представляла.

— Пока напрямую они действовать ни не смогут. Но нам лучше поостеречься.

Время до возвращения Маркоса мы скрасили разговорами о том, что могли предпринять Сантосы. Мало по малу даже Хэлл включился в беседу.

— Вот, это подойдёт? — как раз посреди разговора, в комнату ворвался Маркос, когда его уже никто и не ждал. Он протянул мне маленькое бронзовое зеркало с ручкой украшенной затейливой резьбой. Но даже я понимала, что к предметам роскоши его отнести было нельзя.

Маркос усмехнулся, словно говоря, и как ты теперь будешь выкручиваться, когда воспоминания к тебе не придут? Или просто сымитируешь всё?

Я улыбнулась ему в ответ. Но стоило мне только взять в руки зеркало, как всё поплыло перед глазами.

Мальчишка бодро шагал вперёд. Казалось, что в нём не было ни грамма покорности, а жизнерадостность так и била ключом. И поэтому он одним своим видом раздражал Лусинду. Этот мальчишка своим поведением совсем не походил на раба! Даже странно, что дела у Сантосов идут хорошо. Работорговцы должны быть образцом воспитания рабов. Или тут замешаны не только они, но и кто-то третий?