Я – Малала

Никаких других посетителей, кроме отца и мамы, ко мне не пускали, несмотря на потоки просьб. Врачи полагали, что визиты посторонних людей могут помешать процессу реабилитации. Через четыре дня после приезда родителей в госпиталь прибыла группа политиков – представителей трех стран, оказавших мне помощь: Рехман Малик, пакистанский министр внутренних дел, Уильям Хейг, британский министр иностранных дел, и шейх Абдулла бен Заед, министр иностранных дел ОАЭ. Увидеться со мной им не разрешили, но они встретились с врачами и моим отцом. Разговор этот очень расстроил отца. Дело в том, что Рехман Малик сказал ему:

– Передайте Малале, что вся нация мечтает увидеть ее улыбку.

Он не знал, что с улыбкой у меня возникли серьезные проблемы.

Рехман Малик сообщил, что в меня стрелял талибский боевик по имени Атаулла Хан. В 2009 году во время военной операции в долине Сват он был арестован, но через три месяца выпущен на свободу. Согласно сведениям, сообщенным прессой, он являлся выпускником колледжа Джаханзеб. Малик утверждал, что план моего убийства был разработан в Афганистане. Он сообщил также, что за голову Атауллы назначена награда в миллион долларов, и пообещал, что в самом скором времени преступник будет схвачен. У нас имелись веские основания сомневаться в этом. Никакой кары за содеянное не понесли ни убийцы Беназир Бхутто, ни убийцы нашего первого премьер-министра Лиаката Али Хана, ни террористы, организовавшие авиакатастрофу, в которой погиб генерал Зия-уль-Хак. Все они так и не были арестованы.

После покушения на меня были арестованы два человека – школьный шофер Усман Бхай Джан и школьный бухгалтер, которому Усман Бхай Джан позвонил сразу после покушения и рассказал о случившемся. Бухгалтера выпустили через несколько дней, но бедный Усман Бхай Джан по-прежнему оставался в заключении. Армейское руководство утверждало, что он необходим следствию как свидетель, могущий опознать преступников. Мы были очень расстроены этим обстоятельством. Всем нам хотелось, чтобы за решеткой оказался Атаулла, а не наш милый балагур Бхай Джан.

Организация Объединенных Наций сообщила, что объявляет 10 ноября – дату, когда с момента покушения прошел один месяц и один день, – Днем Малалы. Я не придала этому факту особого значения, так как готовилась к серьезной операции, которая должна была восстановить функции лицевого нерва. Нерв не реагировал на электрические импульсы, и врачи пришли к выводу, что он перебит пулей. Избавить меня от лицевого паралича могла только срочная операция. В госпитальном пресс-центре журналистам постоянно сообщали о ходе моего лечения, но готовящуюся операцию держали в секрете, чтобы не поднимать вокруг нее лишнего шума.

11 ноября меня повезли в операционную. Хирург по имени Ричард Ирвинг объяснил мне, что перебитый нерв управлял движениями левой части моего лица. Благодаря этому нерву я могла открывать и закрывать левый глаз, морщить нос, поднимать бровь, улыбаться. Восстановление нерва – это чрезвычайно сложная и тонкая работа. Операция длилась восемь с половиной часов. Прежде всего хирург прочистил ушной канал от осколков кости и кровяных сгустков и выяснил, что у меня повреждена левая барабанная перепонка. Потом доктор обнажил лицевой нерв, который тянется от височной до челюстной кости, и удалил многочисленные осколки кости, которые мешали мне двигать челюстью. Выяснилось, что фрагмент лицевого нерва длиной два сантиметра полностью разрушен. Для того чтобы компенсировать утраченный участок, хирург изменил расположение нерва, который проходит за ухом, и поместил его перед ухом.

Операция прошла удачно, но пришлось ждать три месяца, прежде чем левая часть моего лица начала понемногу оживать. Каждый день я делала перед маленьким зеркальцем специальные упражнения для лица. Доктор Ирвинг объяснил мне, что нерв восстановит свои функции через полгода, но мое лицо никогда не будет таким подвижным, как раньше.

Тем не менее, к своей великой радости и радости родителей, вскоре я смогла улыбаться и подмигивать. День ото дня моя мимика становилась все более разнообразной. Злое волшебное зеркало исчезло – теперь, когда я улыбалась, лица родителей светлели. Наблюдая, как прежнее мое лицо возвращается ко мне, они чувствовали себя даже более счастливыми, чем я. Впоследствии доктор Ирвинг признался, что не рассчитывал на такой замечательный результат. За двадцать лет работы в лицевой хирургии он ни разу не видел, чтобы работа лицевого нерва восстановилась так полно, как у меня.