Я – меч, я – пламя!

«Быстрая, тварь!» – подумал Ленчик, из последних сил поворачивая наган, ставший таким тяжелым и неудобным из-за глушителя, и снова нажимая на курок. «Будь у него время вытащить его, я бы уже имела бледный вид! – подумала Оля, стреляя противнику в лоб. Что-то свистнуло возле правого уха. – Чуть-чуть – не считается!» Она прыгнула обратно и от души врезала старшему лейтенанту рукояткой своего «вальтера» по голове.

В углу громко всхлипывала Таня. В дверь, которую Ольга прижала спиной, кто-то пытался войти. Отскочив от двери, Оля увидела работницу оксидного цеха Светлану Цветкову, по совместительству сержанта НКВД и Сережину подстраховку, облегченно вздохнула и отвела пистолет в сторону.

– Света, вон аптечка, перевяжешь Сергея, потом меня. Таня, закрой рот и иди помогать. – Набрав номер начальника охраны завода, она решительно скомандовала: – Николай Трофимович? Лейтенант НКВД Стрельцова, вы меня знаете как старшего лаборанта Стрельцову. Вооруженное нападение на лабораторию. Ранен лейтенант НКВД Столетов, известный вам как замначальника цеха. Один из нападавших убит, второй в норме. Направить в оксидный цех четырех человек с двумя носилками. Подогнать к входу директорскую машину с шофером. Погрузить Столетова и доставить в Москву, в больницу Склифосовского. Выполнять. У вас пять минут.

Положив трубку, она начала снимать рабочий халат и промокшую от крови рубашку. Ранение было сквозным, задело только мягкие ткани.

– Таня, брось мне бинт.

Возле дверей толпились работницы, живо обсуждая картину, открывшуюся их взору.

– Валя, иди сюда, поможешь, остальные – бегом по рабочим местам, а то сейчас кому-то задницу прострелю! – Оля угрожающе провела пистолетом по галдевшим девкам.

Связи с Москвой не было. Перевязав рану, одевшись и обыскав старшего лейтенанта, который уже пришел в себя, но притворялся обморочным, они через десять минут уже выезжали из ворот проходной. В директорскую машину на заднее сиденье положили Сергея, впереди сел начальник охраны. Труп засунули между сиденьями, в багажное отделение он не помещался. Свету Цветкову посадили за руль машины, на которой прибыли исполнители. Она очень волновалась, потому что ее учили ездить на грузовике. Оля и один из охранников зажали с боков на заднем сиденье Заварницкого, сидящего в центре. Увидав, что охранник тычет дрожащей от напряжения рукой наган старшему лейтенанту под ребра, она скомандовала:

– Револьвер в кобуру! Держи его крепко за правую руку, чтоб не дергался. – Сама взяла его левую руку. – Рассказывай, старший лейтенант, все рассказывай подробно, обещаю, жив останешься.

Заварницкий криво улыбнулся.

– Не веришь мне?

– Не нужно, девочка, обещать того, чего ты не можешь сделать.

Она начала читать стихи и ломать ему пальцы на левой руке:

…И ветер умолкнет ночью,
обряженный черным крепом.

Но ветер оставит эхо,
плывущее вниз по рекам.

А мир светляков нахлынет —
и прошлое в нем утонет,

и крохотное сердечко
раскроется на ладони[11].

Несколько раз он терял сознание, но она приводила его в себя, продолжая читать и выкручивая пальцы.

– Смотри, – радостно сказала Стрельцова, закончив декламировать и подняв к его лицу искалеченную левую руку.

В ее синих глазах металось еле сдерживаемое безумие. Указательный и средний пальцы левой руки были изломаны и сложены в виде сердца.

– А крохотное сердечко раскроется на ладони, – радостно рассмеялась Оля. – Я очень люблю стихи, – доверчиво сказала она, доставая из сумочки небольшие плоскогубцы, иголки, щипцы и другую мелочь, которую побросала туда перед отъездом. Заварницкий отвел глаза, не в силах справиться с дрожью. – Будешь рассказывать?

– Да. – Он был твердо уверен в двух вещах: лучше умереть здоровым, чем жить калекой, Бога нет, если бы он был, никогда бы не допустил того, что ему пришлось повидать на своем не слишком долгом веку.

Пока Оля читала стихи, стало понятно: нет смысла молчать, этим он только поможет Борисовичу сделать ноги. А Борисовича в этот момент он очень не любил. Пока они ехали до Москвы, Ольга успела узнать все, что нужно. Продиктовав телефонистке номер, она молила Бога, чтобы Артузов был на месте.

– Слушаю вас, – раздался в трубке голос заместителя. «Эх, как все некстати!» – подумала она. Когда Артузов уходил, он переключал свой прямой телефон на Слуцкого. Обычно в таких случаях Стрельцова бросала трубку и перезванивала позже. Сейчас такой возможности не было.

– Абрам Аронович, вы можете соединить меня с Артуром Христиановичем?

– А кто его спрашивает?

– Ольга.

– Какая Ольга?

– Qui pro quo, Абрам Аронович[12].

– Могу.

– Та самая, о которой вы слышали всякие небылицы. У меня мало времени. Соедините, я вам потом расскажу что-то, не пожалеете.

– Хорошо.

«Действительно не дурак, не зря его Артур хвалит», – мелькнуло в голове.

– Что случилось? Почему вы… – раздался в трубке недовольный голос Артузова. Невежливо прервав его тираду, Оля начала рассказывать: