Я – меч, я – пламя!

– Есть подозрения, что в скором времени Люшков сбежит к японцам, прихватив с собой документы стратегической важности. К сожалению, обоснований для ареста недостаточно, а Люшков не та фигура, которую можно трогать без доказательств. У него имеются могущественные знакомые, которые за него вступятся. Нам остается только реагировать на возможные действия вашего начальника. Если вы заметили, нервы у него уже на взводе. Скоро приедет Фриновский с комиссией, начнет копать, а вы сами знаете, если ищешь, то всегда найдешь. Вот в этот момент, мы подозреваем, его нервы не выдержат, и начальник Дальневосточного отдела НКВД товарищ Люшков попытается перебежать к японцам. Мы этого допустить не можем. Надеюсь, что вы тоже. От вас требуется только одно. Каждый день я буду сообщать вам номер телефона, по которому вы меня сумеете найти. Вы позвоните мне только тогда, когда ваш начальник соберется выехать с проверками на пограничные заставы. За содействие я вам гарантирую неприкосновенность, сохранение звания и возможность продолжать работу в НКВД.

– Скажите, товарищ лейтенант, а кто учил вас вербовать агентов? – Секретарь за иронией попытался скрыть свою растерянность и выиграть время на обдумывание ситуации. До него еще не совсем дошло, что из могущественного первого помощника Люшкова он после услышанного превратился в пособника потенциального изменника.

– Вы, видимо, меня неправильно поняли, товарищ старший лейтенант. Я вас не вербую, я делаю вам предложение, от которого вы не сможете отказаться.

Он поразился, как изменился ее взгляд, голубые веселые глаза сразу стали холодными и колючими, как февральский ветер.

– Не знаю, знакомы ли вы с такой идиомой, поэтому поясню детально. Достаточно мне заподозрить, что вы рассказали об этом разговоре Люшкову или что в вашу голову закралась мысль попытаться меня обмануть, я сразу арестую не только вас, но и всю вашу семью. И поверьте мне на слово, вам не понравится то, что я сделаю. Никто вас не защитит. Если вы надеетесь на своего начальника, то я удивляюсь вашей наивности. Он пальцем не шевельнет, чтобы вам помочь, и будет делать все, пытаясь выиграть время и подготовиться к побегу. Хочу предостеречь от всяких необдуманных решений, которые могут прийти на ум. Они ничем не помогут ни вам, ни вашей семье, только навредят. Я намекаю на мысль пустить себе пулю в висок или, подумать страшно, поднять руку на женщину. Я имею в виду себя. На самом деле вы еще не поняли, как вам повезло. Позже поймете. И запомните. Я очень ответственно отношусь к своим словам. Совсем недавно пообещала одному гражданину, что останется жив, он мне не верил, а в том случае расстрел был неизбежен. Но умный уж очень гражданин попался. Неравнодушна я к умным мужикам. Вы можете мне не верить, но добилась своего. Сидит в одиночке, сидеть будет долго, но работает своей головой на благо страны и трудового народа. Искупает вину. А с вами куда проще. Вы виноваты только в том, что вовремя не заметили, как ваш начальник переродился во врага народа. Это тоже еще не доказано, многие сомневаются, но мой нюх меня еще не подводил. Рассказала вам даже больше, чем надо. У вас есть две минуты на размышления. Пистолетик я свой достану, чтобы вы глупостей не наделали, а то бледный совсем и блеск нездоровый в глазах. Держите руки на столе, успокойтесь и думайте головой. Вы человек умный, интеллект в глазах так и светится. Я как вас увидела, сразу вы мне понравились.

Видя, что секретарь не дергается, Оля опустила руку с пистолетом себе на колени: зачем нервировать товарища и сбивать с мысли.

Старший лейтенант, Пашковский Семен Давыдович, смотрел на сидящую перед ним девушку и пытался избавиться от дурацкого ощущения: все происходящее ему снится. Умом он понимал – все более чем серьезно. За десять лет работы в НКВД он хорошо научился чувствовать опасность. Это чувство сейчас зашкаливало. Печать и подпись под документом оказались настоящими, и сотрудница, их предъявившая, была настоящая. Но поведение этой сотрудницы не укладывалось ни в какие рамки. Казалось, перед ним выступает неумелая актриса, играющая роль работника НКВД, и только лед в глазах отрезвлял и заставлял задуматься, зачем ей разыгрывать эту сценку.

– По тому, как вы себя ведете, товарищ лейтенант, складывается впечатление, что вы не очень хотите услышать мое согласие.