Я, Минос, царь Крита

   — Что значит семя без почвы, которая его принимает?

   — Первым человеком, как говорят предания, был мужчина.

   — Действительно ли он был мужчиной? — серьёзно спросил капитан. — Есть мифы, утверждающие, что он был одновременно и мужчиной и женщиной. А разделение произошло позже. Не в этом ли изначальная идея, изначальное бытие, начало начал человека?

   — Мужчина и женщина одновременно? — усомнился Энос. — Не отрывайтесь от земли...

   — Но ты не можешь не согласиться, что существуют бесполые боги. Вот, например, сирены и нимфы. Какого они пола: мужского или женского? Если опустить второстепенные детали, расцвечивающие предания, можем убедиться, что боги чаще всего не имеют пола. Почему же культ в руках женщин? Ведь служат богам преимущественно жрицы.

   — Вероятно, женщины ближе богу?

   — Может быть, — сказал капитан. — Правда то, что в силу своей эмоциональности они лучше познают и принимают богов. Говорят, что женщины тесно связаны с Луной и с Солнцем, лучше чувствуют день и ночь, раньше различают добрых и злых духов. Мы, мужчины, слишком грубы, черствы, нередко не замечаем даже соседа. У меня была наложница, она заболела...

   — По твоей вине? — пошутил кто-то.

   — Нет, нет, — ответил капитан, — по вине окружения.

   — Но ты ведь тоже был «окружением»?

   — Я был слишком большим эгоистом. Чтобы человек после сна бодрствовал, его прежде необходимо разбудить. Свет начинают узнавать, только познав прежде полный мрак. Счастье ощущают, испытав сначала несчастье.

   — Может быть, женщина более восприимчива к скрытому от законов природы? Может быть, она более чутко реагирует в силу иного душевного склада?

   — Должен существовать мужской и женский душевный склад, — возразил гончар. — Именно мы, критяне, несколько столетий назад стали создавать культуру, ставшую предметом всеобщей зависти. Мы возводили города и дворцы, мы пришли к выводу, что нам не нужно никаких оборонительных стен и валов, потому что наши корабли в состоянии защитить нас от любого врага.

Капитан поднялся первым.

   — Завтра утром мне нужно в Афины, — сказал он, — хочу воспользоваться попутным ветром. Нужно успеть поспать несколько часов.

Вскоре за ним последовали и все остальные гости. Они поблагодарили Эноса и ушли в ночь, на смену которой придёт новый день со своими трудами и заботами.

   — Благодарю тебя за всё, — сказала Алко, когда они остались вдвоём, — за этот прекрасный дом, за мир, который ты даёшь мне, за радость и... — Она сделала небольшую паузу и закончила: — ...за счастье.

Энос взял её голову в свои руки.

   — Нет, любовь моя! Это я должен быть благодарен тебе. Ты дала мне силы. Не будь тебя, я никогда бы ничего этого не сделал.

   — Нам всё по плечу, — гордо произнесла Алко.

Глава третья

Мне не спалось... Может быть, причиной тому была буря, бушевавшая за окнами? Я не находил покоя, ворочаясь с боку на бок. Наконец я, наверное, всё-таки задремал, ибо мне приснился Пандион. Он стоял передо мною, подняв вверх палец, и предостерегал: «Минос, не забывай, что люди приходят и уходят, что всё проходит». Потом он добродушно взглянул на меня и наставительно продолжал: «Бесспорная истина состоит в том, что треугольник всегда будет составлять половину прямоугольника, что Луна всегда будет затмевать Солнце, а кипящая вода всегда будет способна выбросить в воздух камень. Мир преходящ, вечной остаётся только мудрость, и горе тому, кто соблазнится суетными вещами и забудет вечные истины».

Должно быть, я опять заснул, но меня замучили какие-то путаные сны. Я метался взад и вперёд, мне чудилось, будто меня придавила огромная тяжесть, которую никак не удаётся сбросить. Какой-то кошмар выжимал из меня тихие стоны, а потом мне привиделось, что передо мной стоит Пасифая.

Несколько дней назад я женился на ней по воле своего отца. Он убеждал меня, что этот брак свяжет два владетельных дома, ведь Пасифая — единственная дочь одного из влиятельных родственников.

И я покорился. Церемониал требовал, чтобы я заехал за ней в сопровождении многочисленной свиты в золочёном экипаже. Свадьба состоялась в Афинах, во дворце моего отца. Жрецы, которые сочетали нас узами брака с подобающей пышностью, были отвратительны. Один говорил, что Пасифая — драгоценный камень, который мне предстоит теперь оправить в самое прекрасное кольцо. Другой патетически восклицал, что Пасифая — самое дорогое достояние её родителей, которое они доверяют мне. Один министр принялся нудно перечислять её добродетели. Если верить льстивым восхвалениям, Пасифая — необыкновенное создание, а мужчина, которому она досталась, будет чувствовать себя словно в раю. Потом начали превозносить меня. Один министр обнародовал, на какие доходы я могу рассчитывать, какие блага мне обещаны, чтобы я как старший сын своего отца мог вести достойную жизнь.

За свадебным столом превозносили хорошее воспитание Пасифаи, один министр моего отца упомянул мои заслуги и охарактеризовал меня как примерного сына и супруга.