Я много жил…

Писатель был убежден, что вдохновения не существует и его заменяет упорный труд. Он писал набело сразу и обычно не переписывал написанное и почти не вносил исправлений, но зато писал медленно. У него не часты зачеркивания. Правке рукопись обычно подвергалась при перепечатке на машинке, делалось это в том случае, если перепечатывал он сам, что случалось все реже. Отдельные поправки стиля делались Чармейн.

Лондон тонко понимал природу художественной литературы, говорящей образами. «Не пишите вы, что компания обращается с людьми так-то или обманывает их следующим образом, — замечает он в письме к писателю Клоудесли Джонсу. — Дайте читателю возможность понять это через сознание самих героев, дайте читателю взглянуть на вопрос своими глазами».

Лондон отрицал пресловутую теорию «искусства для искусства», призывающую писателя заботиться только о форме произведения и не интересоваться его содержанием. Однако вместе с тем он считал, что гуманные мотивы, идейность содержания не оправдывают нехудожественности формы.

Лучшие произведения Джека Лондона — такие, например, заслуженно известные его рассказы, как «Белое безмолвие», «Любовь к жизни», «Отступник», «Мексиканец», «Кулау-прокаженный», повесть «Зов предков», роман «Мартин Иден», характеризуются не внешним богатством фабулы, приключенческой канвой, а внутренней напряженностью действия, драматичностью конфликта, в котором герой выявляет свои истинные качества, свои достоинства и недостатки. Писатель стремился изобразить человека в острые, нередко критические минуты его жизни.

Зачастую основой сюжета того или иного произведения становились события из личной биографии писателя, художественно перевоплощенные, обработанные. К произведениям такого рода принадлежат рассказы, в которых Лондон описывал период своего бродяжничества по Соединенным Штатам в кризисный 1894 год. В новелле под названием «Сцапали» писатель рассказал о том, как его арестовали и судили несправедливым судом, а в новелле «Исправилка» — о месячном заключении в американской тюрьме. К этому же циклу относится рассказ «Признание».

Во многом автобиографичен «Мартин Иден». Немало морских рассказов также основаны на его личном опыте. Первый опубликованный Лондоном рассказ «Тайфун у берегов Японии» и в это же время написанные «Прямой рейс» и «Мертвецы не возвращаются» с детальной точностью воспроизводят эпизоды и настроения первого плавания семнадцатилетнего Джека, когда он матросом ходил на шхуне в Тихий океан за котиками.

На первой странице рукописи романа «Мартин Иден», которую увидел я в Хантингтонской библиотеке, название романа выведено бледно и почему-то чужой рукой в отличие от текста, написанного Лондоном отчетливо черными чернилами. Этот факт, сам по себе незначительный, оказался не случайным. В найденной мною записке издателю, которому направлялась рукопись.

Джек Лондон сообщал, что не решил окончательно, как озаглавить книгу. Он предлагал три варианта: «Успех». «Звездная пыль» и «Мартин Иден». Лондон предпочитал первое название, иронически подчеркивающее крушение иллюзий главного героя. Заглавие «Звездная пыль» тоже нравилось автору, хотя и меньше. Издатель избрал самое нейтральное — последнее. Оставшаяся у Лондона рукопись позже, видимо рукой Чармейн, была озаглавлена «Мартин Иден».

Обширны были творческие планы Джека Лондона. Помимо повести «До Адама», посвященной эпохе превращения обезьяны в человека, и романа «Железная пята», рассказывающего о грядущей революции в США, Лондон задумал еще четыре романа, намереваясь создать цикл, охватывающий различные этапы истории человеческого общества. Среди них должна была быть книга о средневековье, роман о конфликте между буржуазией и пролетариатом и роман о далеком будущем, о совершенном человеке, о его полетах с помощью энергии радиоактивного распада в космос. Задумайтесь на минуту. Ведь замысел последнего романа возник не в наше время, когда созданы атомные установки и изделия рук человеческих бороздят космическое пространство, а шесть десятилетий назад!

И многое еще хотел сделать писатель, смерть помешала осуществить задуманное…

С интересом рассматривал я фотографии: Лондон на «Снарке» во время кругосветного путешествия, в лондонских трущобах, среди японских солдат в Корее, Лондон с дочерью, с женой, снимки Сан-Франциско, разрушенного землетрясением, сделанные самим писателем.

Бережно, как драгоценную реликвию, приносит мне мистер Хармсен, хранитель манускриптов, остатки сгоревшей рукописи «Морской волк», заключенные в цинковый ящик. Обуглившаяся стопка страниц не рассыпалась, не превратилась в прах. Здесь можно даже разобрать отдельные слова и фразы. Рукопись погибла во время разрушительного землетрясения и последовавшего за ним страшного пожара в Сан-Франциско, к счастью, после того, как роман был издан.