Я, мой убийца и Джек-потрошитель

У Валеры была целая коллекция скляночек со вкусами: он менял, экспериментировал, каждый раз заставляя Лею угадывать, что она пробует.

– Апельсин с шоколадом? – улыбнулась девушка.

– Угадала.

– Очень приятный аромат.

Душин вздохнул и завел мотор. Она даже вкуса не ощущает. Там дыня с ментолом.

Слишком хорошо знал, когда ей не по себе, чувствовал, как никто, но бывшая ученица погружалась в размышления, уходила в себя и не пускала в свой мир даже его. Это раздражало.

Чего она боится? Что он перестанет ее уважать? Бред. Что не будет считать сильной? Да он лучше всех знает, какой стальной стержень скрыт в этой хрупкой на вид девчонке.

– Чем займешься в выходные? – рискнул отвлечь беседой Валера.

У Леи на секунду мелькнул озорной блеск в глазах.

– Не поверишь. Лешка дал нам с Гораном два билета на спектакль Филатова.

– В какой театр?

– «Современник». У него даже маленькая роль там.

Валера улыбнулся и протянул руку за сигаретой. Лея отдала.

– С некромантскими приемами мог бы получить роль и побольше, – от души затянувшись, заметил Валера.

– Прикинь, не хочет! Я ему то же самое сказала. Упертый.

– Как ты его уговорила в ГИТИС поступать?

– До сих пор не знаю. Само как-то вышло.

Душин повернул на перекрестке и сощурился от солнца.

– Очки там рядом с тобой должны быть.

– Ага, – мурлыкнула Лея и через пару секунд протягивала защиту от лучей.

Валера в последний раз заполнил легкие ароматным паром, Лея забрала сигарету и вложила в ладонь темные очки.

– Леха закончил или еще учится?

– Закончил. Только что.

– Анастасия рада, небось, что он по ее стопам не пошел?

– Счастлива безмерно. Теперь бывшая жена моего мужа меня обожает. Кому сказать – не поверят, – хихикнула Лея, но тут же посерьезнела. – Впрочем, с его железными нервами… Ты знаешь, из Лехи мог выйти неплохой полицейский. И даже, о ужас, снайпер. Я же тебе много раз рассказывала, как мы на грабителей напоролись. Он потом ржал, как конь, был доволен до безумия. А как Вильянову пулю в лоб пустил и не дрогнул… Я так завидую его выдержке и нервам.

– Такого совета Анастасия бы тебе не простила, – засмеялся Валера.

– Эт-точно!

В нагрудном кармане Душина завибрировал телефон, прервав веселую беседу.

– Алло? Конечно, могу говорить. Я как раз к пробке подъезжаю. Везу твою половину в агентство.

На последней фразе глаза Леи загорелись и распахнулись, как у ребенка. Она потянулась к мобильнику, требовательно сжимая и разжимая пальцы. Душин отодвинул ее руку, мимикой показав, что сам спросит.

– Ты сам там? Отлично, заберешь ее. Нет, не останусь. К майору надо вернуться. Да, Элька сработала на ура, двадцать пять трупов. Поеду с ментовской группой, буду могилы разыскивать и им показывать. Да, вот она тянется. И дымит, как паровоз. Ай! – Душин получил кулачком по колену. – Нет, не дам трубку. Потому что жена твоя – вредина. Да еще бьет меня.

Из трубки ясно слышался хохот.

– Скоро сами увидитесь. Все, Слав, пробка рассосалась. Везу твою ненаглядную. Давай!

Закончил разговор, так и не дав трубку Лее. Девушка обиженно отвернулась к опущенному стеклу, дымя сигаретой.

Валера был зол, чертовски зол. Стоило возникнуть Горану, Лея начисто забывала про него самого.

Украдкой подсматривал, как маленький, совсем детский рот обхватывает сигарету. Хотелось резко затормозить и, пока девчонка не успела опомниться, вжаться в ее капризные пухлые губы, схватить запястья крепче, чтоб сопротивляться не могла и поняла наконец, что он даже не думал забывать ее! Что Машка – Барби его бессменная, длинноногая – лишь для разрядки и назло ей. Элька, конечно, не счастлива видеть рядом с ним красотку с обложек журналов, но ревнует не больше, чем подруга, которой теперь уделяют меньше времени и внимания.

Ничего, он припрятал туз в рукаве. Элька рано или поздно захочет детей. И тогда придет к нему.

Все спрашивают, почему в тридцать три года он не женится. Женится. Как только – так сразу. И ребенок будет. Чем скорее, тем лучше. Просто надо затаиться и выждать.

Горан и Лея прошли от стоянки автомобилей в Измайловский парк по одной им известной тропке.

– Тяжело было, – убедился некромант, сжимая ледяные пальцы жены.

– Нас точно никто не видит? – Лея бы скорее умерла, чем позволила окружающим заметить свою слабость.

– Точно. Даже для любителей курнуть на крыше агентства мы незаметны, – Горан рывком притянул жену и крепко обнял, всем телом чувствуя ее дрожь, слыша, как постукивают ее зубы, как дыхание становится беспомощно частым – так нервы девушки бунтовали от сцен, что ей приходилось видеть в сознании серийных убийц.

Рядом с Гораном Лея позволяла боли выйти наружу. А между встречей с очередным маньяком и встречей с мужем держала слабость в узде, не позволяя той поднять голову, не позволяя взять верх. Терпела.

В ночи, когда кошмары были особенно яркими и правдоподобными, Лея просыпалась, а Горан обнимал ее и баюкал, словно ребенка.