Я — МОЛОТ ПРОТИВ ВЕДЬМ

С: «И у меня, естественно. Могу предъявить! Только в машине это сделать физически неудобно, а выходить я не буду. Боюсь, у вас фотограф в засаде! Кстати, обратите внимание: это именно клеймо, а не татуировка. Она наносится каленым железом без анальгетиков».

АМ: «Но, значит, родные, жены, любовницы догадываются об их причастности к секте?»

С: «Это сложно, но так надо. Сатанист всегда должен помнить о том, что он отличается от других людей, даже близкие находятся за пределами тайны. Он должен скрывать свою истинную жизнь со всем тщанием. Идти на некоторые ограничения. Ну, не посещать сауну с посторонними, не трахаться абы с кем, кто разболтает о разрисованной жопе всем вокруг. Он должен быть осторожен. В случае раскрытия тайны — смерть!»

АМ: «Кого-нибудь конкретного убили за разглашение?»

С: «Убили. Только я не буду об этом говорить.»

АМ: «Хорошо. Итак, вы считаете, что игра зашла слишком далеко и надо ее прекратить?»

С: «Послушайте, эта дурацкая организация поначалу, как рассказывают старейшины, была просто чем-то вроде тайного клуба для избранных. Кто-то очень крутой хотел побаловаться и стал с друзьями устраивать вечеринки при черных свечах. Они думали, что поправ общепринятые нормы морали, подчеркнут свою избранность среди сынов человеческих. Понимаете? То был период первоначального накопления капитала. Все было можно, выживали сильнейшие. Они-то и создали первую сатанинскую организацию в Гродине. Вот это был костюмированный бал и больше ничего. Потом стало модно входить в эту секту. Все жиреющие бизнесмены и дуреющие политики рванули туда. Духовный вакуум втянул в себя черный дым и гарь от шабашей. Думаю, от гари этой и чернели постепенно души. Игра становилась все более нужна. Теперь сатанисты осознали, что в их рядах собрались самые влиятельные люди области. Значит, можно секту использовать в своей деловой жизни. А теперь, мне кажется, их самих используют. «Орден левой руки» на базе шутовской секты создал кто-то посторонний, не отсюда. Очень влиятельный человек, очень умный. Он затевает нечто страшное, что уже начинает происходить. Иногда мне становится жутко: а вдруг на самом деле есть какие-то черные силы? Вдруг они проснутся после всех этих жертвоприношений? Вдруг пылающие храмы разбудят их?»

АМ: «Это мистика, а вот как получилось, что посторонний сумел стать кукловодом?»

С: «Очень просто. Помог с карьерой паре таких дураков, как тот молодой политик, который привел меня в секту, и как я сам. Создал преданное себе большинство и стал дергать за ниточки».

АМ: «Что из происшедшего за последнее время в экономике и политике области вы считаете результатом целенаправленной деятельности членов секты?»

С: «Ага. Умный вопрос. Я считаю, что все в экономике и в политике области результат целенаправленной деятельности членов секты. Посмотрите вокруг. Поищите, куда деньги плывут, и вы найдете нас».

АМ: «А вы не преувеличиваете? Не развиваете сектофобию?»

С (смеется): «Сектофобию? Да вы давно все ею страдаете! Сектофобия есть, а реальные меры не предпринимаются! Надо их остановить. Надо сделать что-то. Я сказал вам достаточно. Думайте, пока не произошло нечто страшное».

АМ(не без иронии): «Конец света?»

Сатанист не сказал больше ни слова. Он завел мотор и вскоре я оказался в своем кабинете в редакции.

А. Маловичко, «Алхимик», 30 сентября 2003 года.

МЕРКУРИЙ

Из всех пятерых подруг за эти десять лет больше всех изменилась Соня Бочкарева. Изменения коснулись и души, и тела Сони, превратив симпатичную смешливую умненькую девочку в строгую неулыбчивую торгашку средней руки.

Соня родилась в малообеспеченной семье. Мама — медицинская сестра и папа — крановщик на стройке. Ее детство прошло в доме, больше похожем на курятник: одноэтажное строение, вросшее в асфальт и не оснащенное элементарными удобствами. Сейчас Соня только удивлялась, как же они жили? Как мама исхитрялась стирать постельное белье, таская воду из колонки на углу? Сколько же труда вкладывала она в ведение их скромного быта! И благодарность от отца, не сумевшего создать семье условия для более комфортного существования, была всегда одна: крепкий мат с порога и пьяный храп всю ночь напролет! Соня рано осознала — они бедные. Богатые живут лучше. У них большие квартиры, а туалет представляет собой не вонючий холодный скворечник на улице, а теплое помещение с кипельно-белым унитазом и нежно-голубым кафелем.

Когда Соня училась на третьем курсе, папа погиб, свалившись по пьяному делу со стрелы крана. Зачем-то полез туда, выпив с полбутылки беленькой, и... Соня очень удивилась тому, как горевала после смерти мужа мать. Самой девушке казалось, что в их тесных комнатках стало светлее после похорон. Была ли она бездушна уже тогда или только сейчас проявилось это? Или все дело в практическом взгляде на людей, обстоятельства и вещи, присущем Соне с юных лет?

Тогда она мечтала закончить институт, устроиться на работу, но не в школу, а куда-нибудь по административной части. Многие выпускники истфака так и сделали. На такой работе не пропадешь. Только иди вперед, и все у тебя будет!