Я, Мона Лиза

— Не знаю… Год, может, два. Парень сказал, что работает на Медичи. Я решила делать то, что он велел мне — ездить в церковь Пресвятой Аннунциаты и рассказывать старику о письмах.

Сальваторе оглянулся на солдата, державшего Дзалумму. Один взгляд, одно движение пальца.

Я проследила за его взглядом. Солдат мгновенно полоснул по горлу Дзалуммы. Легкое точное движение, и я услышала, как забулькала жидкость. Рабыня рухнула бы сразу, но он придержал ее тело и медленно опустил на пол. Она легла расслабленно и грациозно, как лебедь.

— Позови прислугу, — велел Сальваторе солдату. — Пусть все здесь приберет.

Я с криком отпрянула назад, Франческо толкнул меня на место. Сальваторе вновь повернулся ко мне лицом.

— Вы лжете, мадонна Лиза. Вам прекрасно известно, что молодого человека зовут не Джанкарло, а Джан Джакомо. И вы знаете имя старика.

Я истерично всхлипывала, не в силах остановиться, ответить. Дзалумма была мертва, и мне хотелось умереть. Франческо пришлось говорить очень громко, чтобы заглушить мои рыдания.

— Успокойся, Лиза, или ты хочешь, чтобы я послал за маленьким Маттео? Его тоже можно привести сюда. Так ты назовешь нам имя старика?

— Приведите его, — задыхаясь, произнесла я. — Приведите и покажите, что он жив. Потому что иначе вам придется убить меня.

Франческо раздраженно вздохнул, но Сальваторе кивком отправил его из комнаты. Он вернулся несколько минут спустя, вышагивая впереди напуганной молоденькой няни, которая, согнувшись, вела за ручку Маттео.

Малыш смеялся и хотел ко мне подбежать, но, увидев Дзалумму на полу и рыдающую мать, сам начал плакать. Я протянула к нему руки, но Франческо, подхватив ребенка, передал его няне, мне лишь удалось коснуться его пухлых пальчиков.

— Хватит, — рявкнул Франческо, закрывая за ними дверь.

Он и Сальваторе повернулись ко мне.

— Назови имя, Лиза, — велел Франческо.

Мне не было видно из-за стола лежавшую на полу Дзалумму, но я чувствовала присутствие ее тела, как чувствуют тепло огня. Я склонила голову, глядя на руки, и очень тихо произнесла:

— Леонардо да Винчи.

LXIX

Я не смотрела на Дзалумму, когда меня повели из комнаты; я не хотела запомнить ее такой, как запомнила маму, с погасшими глазами, забрызганную кровью. Франческо и Сальваторе разговаривали, пока Клаудио меня провожал. Сальваторе разгорячился.

— Теперь, наверное, придется менять все планы? Если она рассказала обо всем этому Леонардо…

Франческо остался спокоен.

— Изабелла сказала, что у Лизы не было времени съездить в церковь Пресвятой Аннунциаты. Обнаружив письмо, она сразу отправилась к отцу и с тех пор никуда не выходила из его дома, не считая похорон.

Они обменивались словами, которые в то время для меня ничего не значили. Смысл они обрели гораздо позже.

Следующие несколько недель я была заперта в своих покоях. Снаружи у моей двери дежурили разные охранники. Слугам Франческо объяснил, что я шпионила для Медичи и что синьория пока не решила, выдвигать ли против меня обвинение; из доброты приоры позволили ему оставить меня под домашним арестом.

В первый день, когда меня заперли в комнате, я, несмотря на тяжкое горе, поняла, что следует перепрятать отцовский кинжал, прежде чем меня обыщут. Я засунула его в перину с той стороны, что была обращена к стене; и когда тем же вечером ко мне зашла Елена, принесла поднос еды и вызвалась расшнуровать мое платье, я спокойно взглянула ей в лицо.

Елену, всегда такую спокойную и улыбчивую, нельзя было узнать. Ей было не по себе в моем присутствии, она все время отводила глаза.

Я с трудом заговорила связно, без слез.

— Я хочу обрядить ее, — сказала я.

Елена опустила поднос на стол возле камина и, бросив на меня взгляд, потупилась.

— Вы о чем, госпожа?

— Я бы хотела помочь обмыть тело Дзалуммы. Она была мне очень дорога. И… — Мой голос дрогнул. — Я хочу, чтобы ее похоронили, как следует. Если ты поговоришь с Франческо, он мог бы послать со мной охранника. Дзалумма помогала мне появиться на свет. Пожалуйста… попроси его…

Она печально склонила голову.

— Хорошо, попрошу, госпожа. У него нет сердца, и наверняка он откажет, но я обязательно попрошу.

Я опустилась на стул перед холодным камином, закрыла глаза и прижала руки к губам, но молитва у меня не получилась. Ко мне тихо приблизилась Елена и дотронулась до моей руки.

— Я постараюсь убедить его, госпожа. — Она замялась. — То, что они сделали с Дзалуммой — ужасно… Говорят, она была опасной шпионкой, но я так не думаю. Я ведь не всегда служила у мессера Франческо. Сюда я пришла со своей хозяйкой, мадонной Нанниной. Я очень ее любила, а когда она умерла… — Елена покачала головой. — Мне хотелось уйти в другой дом. Теперь жалею, что не ушла. Я боюсь его.

— А еще Маттео, — с трудом выговорила я. — Если бы мне только знать…

Она оживилась и впервые взглянула мне в глаза.

— С вашим малышом все в порядке. Они не причинили ему зла — думаю, даже для мессера Франческо это было бы чересчур. Его держат внизу, поближе к слугам.

Я прижала руку к груди, чувствуя, что боль стала чуть меньше. Осмелев, я поинтересовалась:

— А как Изабелла?

— Ушла. Убежала…