Я на тебе (не) женюсь

– Мам, может, я сам, а? – умоляющим голосом проблеял я.

– Знаю я твое «сам».

– А что? Я много чего сам могу! – засмеялся я.

– Например? – хмыкнула мама.

– Например, посуду вот могу помыть. – Я подошел к мойке и попытался отодвинуть от нее маму.

– Иди уже. Может он! – Она покачала головой, а я чмокнул ее в щеку и радостно удалился. А то, чего доброго, и правда заставит посуду мыть!

Глава 6

Мария

День не задался с самого утра. Сначала мои девятиклассники учудили: забили замок кабинета математики то ли бумагой, то ли еще чем. В результате, класс не могли открыть добрых двадцать минут. Школьный слесарь отсутствовал, учитель труда – тоже. Математичка, дама престарелая и нервная, визжала, будто ребята не замок класса изуродовали, а покусились на святая святых. Я успокаивала ее, ругала ребят, пыталась найти выход. Выход нашелся: Денис Пирогов вытащил у Милы Авериной шпильку из пучка – девочка носила прическу а-ля моя бабушка – сунул ее в замочную скважину и таки открыл дверь. Его мастерскому обращению со шпилькой-отмычкой позавидовал бы и самый матерый медвежатник. Тут же вспомнился его папаша. Может, у сына от отца талант? Откуда у того такая тачка? А часы на руке наверняка стоят столько, сколько обе мои почки, хоть они у меня и здоровые. Может, папаша Пирогов промышляет тем, что вскрывает сейфы? На бизнесмена-то он не очень похож. Рожа и манеры вон какие нахальные. Были бы на дворе девяностые, папаша Пирогов наверняка бы носил малиновый пиджак и золотую цепь, толщиною в мою руку.

Пока вскрывали класс, а потом читали детям лекцию о том, что нельзя портить школьное имущество, урок подошел к концу.

Затем седьмой «Б» стоял на ушах, потому что на носу был день учителя, а они готовили номера для концерта. Тут не до Васко де Гамы или Мартина Лютера.

Потом пришлось поприсутствовать на педсовете, который проводила завуч по воспитательной работе.

– На колу мочало, начинай сначала, – шепнула мне на ухо Катька.

Да уж, опять одно и то же. Я зевнула, за что получила укоризненный взгляд от учительницы русского языка, от нашей Аллочки, блюстительницы целомудрия не только своего, но и всего педагогического состава школы.

После педсовета я вернулась в свой кабинет, просмотрела самостоятельные работы, которые я всегда старалась проверять в классе, а не дома. Дома мне не работалось, а потому я предпочитала задержаться в классе. В первые годы работы на нас с Катькой, как на самых молодых педагогов, вешали всех собак. Сейчас, когда за плечами шестилетний опыт, я научилась говорить «нет» директрисе, завучам и другим умницам, за что меня недолюбливали, но уважали.

Покончив с проверкой работ, я собралась домой. Вон уже третий час! Пора! Надев светло-бежевое легкое пальто, я не стала его застегивать. Бабье лето разыгралось, и дни стояли теплущие.

Не успела я ступить за школьные ворота, как заметила уже знакомый «Мазерати». Неужто папаша Пирогов за сынулей приехал? Решил взяться за его воспитание? Поздно!

Я ткнулась глазами в телефон, делая вид, что Пироговскую машину не замечаю. Может, и он меня не заметит? Наивная! Стоило мне сделать пару шагов, как дверь автомобиля распахнулась, и на свет божий явился папаша Пирогов.

– Марь Иванна! – окликнул он.

Интересно, кого? Я-то точно не Ивановна. Я прибавила ходу, но от такого далеко не убежишь. Пирогов ухватил меня за локоток.

– Отпустите, гражданин! – строгим учительским тоном потребовала я.

– Машуля, не притворяйся, что мы незнакомы, – хмыкнул Пирогов.

– Сын ваш уже давно домой ушел, он в первую смену учится, если вы не знаете, папаша, – съязвила я.

– А я не к сыну.

– К кому же? – прищурилась я. – К директору, что ли, вызвали?

– Марь Иванна, я к тебе.

С этими словами он нырнул в машину и вытащил на свет божий огромный букетище роз. С ухмылочкой вручил его мне. Я с опаской оглянулась по сторонам. Не хватало еще, чтобы кто-то из ребят или, не дай бог, коллег увидел, как ко мне яйца подкатывает папаша моего же ученика.

– Пирогов, вы совсем без тормозов! – прошипела я.

– Маш, я от всей души, – улыбнулся он.

– Сдурел! – вынесла я вердикт.

На школьном крыльце показалась руссичка. Только ее не хватало! Сейчас увидит, потом точно по всей школе разнесет.

– Пойдем! – Я дернула папашу Пирогова за рукав.

– Может, поедем? – кивнул он на машину.

– Нет! – Я бросилась через дорогу в небольшой парк возле школы.

Пирогов только и успел, что пиликнуть сигнализацией.

– Да куда мы, Машуля?

– Тут недалеко.

Усеянный кленовой листвой парк скрыл нас, а главное – букет, от всевидящего взора Аллы Игоревны, строгой и противной до безобразия. Мы с ней вечно конфликтовали. Она нас с Катькой ни во что не ставила, а мы ей твердили, что ее педагогические методы хоть и хороши, но для позапрошлого века.

Пройдя по аллее, мы с Пироговым вышли к памятнику неизвестному солдату. Я возложила букет и, обернувшись, поймала недоуменный взгляд.

– Что ты делаешь? – уточнил папаша Пирогов.