Я на валенках поеду в 35-й год... Воспоминания

Пришла перестройка. Торфяную промышленность извели под корень. Советская власть спилась и проворовалась. Самоуправление через 500 лет после указа царя ликвидировали и центр перенесли за 40 км в пригород Переславля, чтобы воровать было легче. Отопление перевели на мазут, и уже много лет не работает баня. Сеть узкоколейных дорог разобрали, рельсы распродали на заборы. Клуб стоит, как после Сталинградской битвы. Правда, Храм в Усолье восстановили и, кроме того, появилась замечательная деревянная церковь в Талицах. Здесь же был организован всемирно известный уникальный частный музей паровозов и проведен широкополосный Интернет.

Появилась частная торговля, и теперь впервые со времен революции вопрос о снабжении не стоит. В советское время в магазине в основном продавали соль и спички, а дрожжи выдавали только вместе с мокрым сахаром.

Школа сейчас находится в плачевном состоянии, в отличие от прошлых лет, когда некоторые выпускники смогли самостоятельно поступить в МФТИ и МГУ на мехмат. На две деревни осталась одна корова. Картошку сажать перестали. О сене и говорить нечего. Появились коттеджи, и москвичи обеспечивают занятость. Есть кое-какая частная промышленность, но у местной власти нет интереса для её поддержки или развития. Птицеферма и мясная ферма полностью разрушены, как и очистные сооружения. В озеро Сомино город сбрасывает отходы с сомнительной очисткой, гибнет река Нерль… «Камо грядеши, Господи?».

Переход на газовые лазеры означал полный пересмотр концепции лазерного оружия. Прежде всего — это источник энергии. Попробовали импульсный растворный ядерный реактор, благо в институте такой имелся. Я подключил к этим работам Сашу Рахимова из Лаборатории физики плазмы МГУ. Прямое возбуждение лазера осколками деления оказалось неперспективным, в том числе и по соображениям радиационной безопасности. Но мы обнаружили экспериментально, что при дополнительной ионизации продуктами деления разрядный лазер начинает работать значительно устойчивее и эффективнее. Пришло простое объяснение. При использовании обычного разряда электроны выполняют двойную роль — возбуждают молекулы азота, которые, накапливая энергию, передают ее молекуле углекислого газа и поддерживают ионизацию. Но энергии, нужные для ионизации и возбуждения, отличаются на порядок, и поэтому для устойчивой и эффективной работы лазера лучше разделить эти функции. Вот такую статью мы и опубликовали. Через пару лет американцы запатентовали эту идею. Я пытался с помощью своих американских друзей оспорить патент, но добился лишь признания права свободного использования этого принципа в своих изделиях. Не так плохо, если учесть, что до продажи дело не дошло.

Есть две другие возможности разделения функций: пространственная и энергетическая. И ту, и другую мы осуществили в быстропроточных лазерах с волной ионизации на входе в разрядную камеру возбуждения и в импульсных лазерах с ионизацией энергичным электронным пучком.

Прежде всего нужно было сформулировать реалистическую концепцию применения. Для быстропроточных лазеров непрерывного действия мы обнаружили предел по давлению газа — десятые доли атмосферы. Мощный лазер с замкнутым потоком газа слишком громоздок и тяжёл. Поэтому выбрали открытую схему. Появились две возможности: самолёт и корабль. В первом случае лазер работает только на некоторой высоте, во втором — нужен компрессор. Привлекли Минавиапром и Казанское конструкторское бюро профессора П. Ф. Зубца, создавшего известный реактивный двигатель РД-ЗМ и прекрасную фирму для создания компактной газотурбинной бортовой электростанции. В качестве носителя выбрали ИЛ-62. Я познакомился с Генрихом Новожиловым, и он направил нас в КБ Таганрога. Для проектирования корабля нам определили КБ «Альтаир» и полигон в Феодосии для испытаний. Электростанцию на корабле разработал Филипп Рутберг.

Таким образом, на Пахре собрались Минобороны, Минрадиопром, Миноборонпром, Минсредмаш, АН СССР. Соответствующие КБ создали свои филиалы. Весь этот табор управлялся еженедельной планёркой под моим председательством, вроде неформального совета директоров, а необходимые формальные решения принимались Военно-промышленной комиссией. Председателем комиссии был Леонид Васильевич Смирнов. Решающим фактором была постоянная поддержка Дмитрия Фёдоровича Устинова, когда он был и секретарём ЦК, и членом Политбюро, и министром обороны. В результате при минимальных затратах (около 10 %) мы обошли американцев: на самолёте мы имели 1 мегаватт лазерного света (американцы — 300 квт), а на корабле — 5 мегаватт (у них ничего подобного не было). Перестройка и распад СССР, конечно, всё это разрушили.

В заключение я хочу сказать, что и научно, и технически, и управленчески мы способны решить любую задачу, но только если будем пользоваться своим умом, а не рецептами мальчиков и девочек из Высшей школы экономики, и если нам не будет мешать разросшаяся бюрократия.