Я на валенках поеду в 35-й год... Воспоминания

Неожиданно мне помог Чарльз Вик, помощник Р. Рейгана, о котором я уже писал. По своей работе он имел доступ к соответствующей информации о рейдерах и дал её мне. Когда американец явился ко мне с требованием передать лицензии его компании, я сообщил ему, что он носит другую фамилию, его профессия — рейдерство и что совсем недавно он угробил компанию в Калифорнии. На что американец нагло заявил: «Я же процесс выиграл!» «Если бы Вы проиграли, я бы с Вами разговаривал. И, кроме того, — продолжал я, — то, что Вы предлагаете — в Америке незаконно». «Ну, а у вас?» Я ответил, что у нас пока ещё не всё в порядке с законами, но жульничество есть жульничество, и послал его подальше. Начались наезды, но я спрятал молодой «Росшельф» за мощную спину «Газпрома». Период становления и борьбы за выживание закончился. Начались трудовые будни.

Прежде всего, нужно было наладить работу самой компании и ее связь с «Газпромом» как основным акционером и инвестором. Р. И. Вяхирев порекомендовал директора, отвечающего за работы на шельфе и в «Газпроме». Организационно это было правильное решение, хотя персонально он оказался худшим из всех, с кем мне пришлось работать в различных организациях как в нашей стране, так и за рубежом. В качестве генерального конструктора мы привлекли замечательного учёного, инженера и одного из тех, кто оставил неизгладимый след в истории России, — академика Сергея Никитовича Ковалёва. В компанию пришли многие замечательные люди, с некоторыми из них, например, с Вячеславом Петровичем Кузнецовым, я надеюсь проработать до конца своих дней.

Мой дилетантский опыт поиска российских и иностранных инвесторов закончился. Эту задачу взял на себя Р. И. Вяхирев. Поначалу он пытался это делать из доходов «Газпрома», но затем начал привлекать иностранные компании. Нашими партнёрами последовательно были английская компания «Hamilton Oil», австралийская «ВНР», наконец, немецкая «Wintershalle». В качестве инженеринговой компании мы выбрали английскую — «Braun and Root». Этот выбор был очень удачным, так как она не была нашим конкурентом.

Севмаш был модернизирован и получил возможность выпускать не только лодки (трубы), но и платформы. Производство было сохранено, а лицензии остались в России за «Газпромом». На заводе соорудили четыре модуля кессона платформы «Приразломная», размерами 40–40–120 метров и весящих по 40 тысяч тонн каждая, собрали их в бассейне и сварили друг с другом. На них надвинули блок верхних строений, и всё это циклопическое сооружение отбуксировали в Северодвинск к заводской стенке (где закончили монтаж оборудования) и после этого — к месторождению в Печёрском море. На данной платформе можно добывать до 7 млн. тонн нефти в год, что при цене 500–600 длр. за тонну составляет 3,5 млрд длр. Не только Севмаш, но и Курчатовский институт за счёт участия в данном проекте сумели пережить это смутное время.

Фактически в России создана основа энергомашиностроения XXI века. ИТЭР, например, можно было бы собрать прямо в цехе № 58 Севмаша и отбуксировать на место эксплуатации. Проекты Приразломного, Штокмановского месторождений и проект ИТЭР технически и экономически можно было бы успешно завершить уже 10 лет назад и сейчас собирать урожай. Конечно, это крупные проекты, масштаба 10 млрд долларов каждый. Кто виноват в их задержке? Очень соблазнительно обвинить в этом внешние обстоятельства — советскую командную экономику или хаос наступившего квазирынка, руководство, благо оно сменилось много раз, или всякие кризисы. Поскольку я играл в этом процессе существенную роль, то, конечно, и мою недостаточную компетенцию и настойчивость. «Навстречу их враждебной вьюги я вышел в поле без кольчуги»… Но теперь уже пора следовать совету Б. Пастернака:

Другие по живому следу
Пройдут твой путь за пядью пядь,
Но пораженья от победы
Ты сам не должен отличать.

Десять лет я был Президентом компании «Росшельф», и это были очень интересные годы. К сожалению, из данной поучительно-долгой эпопеи многое не вышло. И все вернулось на круги своя…

Проект ИТЭР продолжал развиваться. Но в 1989 году в США сменился состав Конгресса и председатель комиссии по науке Джим Сенсенбреннер объявил, что будет поддерживать только те международные проекты, где гарантировано доминирование США. Проект ИТЭР был построен на равноправии, и США из него вышли. Научная общественность США по экономическим причинам является весьма конформистской и управляемой, поэтому поддержала это решение. Дошли до того, что американским учёным было запрещено посещать конференции, семинары и сессии, на которых обсуждались вопросы ИТЭРа. Даже в худшие времена ЦК КПСС себе такого не позволял. Противники считали, что на этом проект развалится. Но мы удержались, хотя и пересмотрели проект в сторону его удешевления. Вместе с большим объёмом стендовых работ, которые выполнялись на самом современном, в том числе оборонном производстве США, Европы, Японии и России, он обошёлся в 2 млрд длр.