Я надену платье цвета ночи

Ты готовишь ловушку. Дрянь! Думаешь, меня так легко опять обмануть? Маленькие девочки, играющие с огнём, получают лишь ожоги, и ты будешь гореть, о, я обещаю тебе, ты будешь гореть. Где тогда окажется гордость ведьм! О, сосуды греха! Служанки бесчестия! Осквернительницы всего святого!

Тиффани не сводила глаз с дальнего края поля, по её щекам текли слёзы. Она не могла их остановить. Казалось, эту гнусь невозможно выгнать из своей головы; она просачивалась, словно яд, капая в уши и растекаясь огнём под кожей.

Свист рассекаемого ножами воздуха заставил беглецов удвоить усилия, но так не могло продолжаться долго. Что там, виднеется впереди? Неужели Престон? А кто тогда стоит рядом с ним? Похожа на старую ведьму в остроконечной шляпе. Под взглядом Тиффани, фигура ведьмы словно растаяла в воздухе.

Внезапно вспыхнул огонь, и Тиффани услышала треск, с которым он расцвёл пред ней, словно рассвет, яркие точки искр добавились к звёздам на небе. Ветер дул сильно, и она снова ощутила мерзкий голос у себя в голове: Ты будешь гореть. Ты будешь гореть!

Ветер дул, огонь полыхал, и стена пламени неслась им навстречу со скоростью ветра. Тиффани взглянула вниз, и увидела, что зайчиха вернулась: теперь зверёк без видимых усилий бежал рядом; зайчиха взглянула на Тиффани и прибавила ходу, лапы мелькали, она неслась прямо к огню, бежала изо всех сил.

— Бегите! — велела Тиффани. — Огонь вам не повредит, если будете делать, как я скажу! Бегите быстро! Роланд, беги ради Летиции. Летиция, беги ради Роланда.

Огонь был уже прямо перед ними. «Мне нужна сила, — подумала Тиффани. — Мне нужна власть». И вспомнила слова Нянюшки Ягг: «Мир меняется. Мир течёт. В этом власть, девочка моя».

Свадьбы и похороны — время силы… да, свадьбы. Тиффани ещё крепче вцепилась в руки своих друзей. И вот, она пришла. Ревущая стена огня…

— Прыгайте! — скомандовала Тиффани.

И, когда они прыгнули, выкрикнула:

— Прыгай, шлюха, скачи, негодяй.

Они взмыли в воздух, и тут огонь добрался до них.

Время застыло. Внизу мелькнул кролик, спасающийся от огня. «Он всегда бежит прочь, — подумала Тиффани. — Он бежит от огня, но огонь его настигнет. Потому что огонь движется гораздо быстрее, чем тело из плоти и крови».

Теперь Тиффани парила в воздухе, окружённая шаром жёлтого пламени. Мимо стремительно пронеслась зайчиха, создание, счастливое в своей стихии скорости. «Мы не такие быстрые, как ты, — подумала Тиффани. — Нас обожжёт». Она посмотрела направо и налево, на жениха и невесту, которые смотрели прямо вперёд, словно загипнотизированные, и подтянула их к себе поближе. «Я женю тебя, Роланд. Я же говорила, что так и будет».

Из этого огня она творила красоту.

— Возвращайся в ад, из которого пришёл, Лукавый! — крикнула она. А потом снова: — Прыгай, шлюха! Скачи, негодяй! И вечен ваш брак, пока есть ад и рай!

«Вот вам и свадьба, — подумала она. — Новое начало».

На несколько секунд это место стало местом силы и власти. О, да, власти.

А потом они рухнули позади стены огня и покатились по земле. Тиффани была к этому готова, она тут же вскочила на ноги и принялась затаптывать маленькие язычки пламени и горящие угольки.

Внезапно рядом оказался Престон, он взял Летицию на руки и понёс её в сторонку, прочь от обгоревшей стерни. Тиффани обняла за плечи Роланда, который приземлился достаточно мягко («Вероятно, на голову», — мельком подумала она) и побрела вслед за Престоном.

— У Летиции небольшие ожоги и слегка подпалённые волосы, — поставил диагноз Престон. — Что касается твоего прежнего дружка, то на нём просто запеклась грязь. Как тебе это удалось?

Тиффани глубоко вздохнула.

— Зайчиха проносится сквозь огонь так быстро, что почти не чувствует его, — сказала она. — А приземляется уже на пепел, потому что под сильным ветром сухая трава прогорает мгновенно.

Позади раздался крик, и Тиффани представила спотыкающегося человека, который пытается убежать от стремительно наступающего огня, и, разумеется, не успевает. Она чувствовала боль твари, которая сотни лет оскверняла собой этот мир.

— Вы, трое! Стойте на месте, не ходите за мной! Престон, присмотри за ними!

Тиффани зашагала по остывающему пеплу. «Я должна увидеть, — думала она. — Я должна убедиться. Я должна точно знать, что сделала!»

Одежда мертвеца дымилась. Пульса не было. «Он творил с людьми ужасное, — думала Тиффани. — Такое, отчего тошнило даже тюремных надзирателей. Но почему он таким стал? Чем он был, просто сильно ухудшенной версией мистера Пуста? Возможно ли, чтобы когда-то но был хорошим? Как изменить прошлое? С чего начинается зло?»