Я надену платье цвета ночи

— Потому что это не обвинения, милорд. Вы не заявили прямо, будто я украла деньги и убила вашего отца и повариху. Вы просто высказали тут некие идеи, видимо, в надежде, что я расплачусь и во всём признаюсь. Но ведьмы не плачут, а я требую того, чего, похоже, ни одна ведьма прежде не требовала. Я требую суда. Настоящего суда. С доказательствами. Со свидетелями. Это значит, что люди, которые что-то «говорят», должны будут сказать это открыто, перед всеми. Это значит, я требую суда равных, то есть с присяжными, которые будут такими же простыми людьми, как я. А ещё это значит habeas corpus, премного благодарна. Она встала и взглянула на дверь, которую блокировали пихающие друг друга стражники. Потом повернулась к Роланду и изобразила лёгкий реверанс.

— Если вы не ощущаете полной уверенности в необходимости моего ареста, я ухожу, милорд.

Все, разинув рты, наблюдали, как она направляется к стражникам.

— Добрый вечер, сержант, добрый вечер, Престон, добрый вечер, джентльмены. Всё очень просто. Извините, но я ухожу.

Она видела, как Престон подмигнул ей, когда она протискивалась к двери мимо его меча, а затем услышала, как остальные стражники неожиданно рухнули, устроив на полу кучу-малу.

Тиффани прошла по коридору в главный зал. В камине, огромном, словно целая комната, пылал такой же огромный огонь. Горели торфяные брикеты. Они, конечно, не могли согреть зал, который оставался прохладным даже в самые жаркие летние дни, но находиться рядом было приятно. И, если уж вам приходится дышать дымом, лучше дышать именно ароматным торфяным дымом, который медленно плыл в трубу, словно тёплый туман, окутывая по пути изрядный кусок бекона, подвешенный в камине для копчения.

Скоро всё опять станет очень сложным, но в данный момент Тиффани просто присела у камина, чтобы отдохнуть, а попутно наорать на саму себя за крайнюю глупость. Сколько яда он может влить в их головы? А может, туда ничего и не надо вливать?

Вот вам центральная проблема ведьмовства: ведьмы нужны всем, но никому этот факт не нравится, а ненависть к факту очень легко превращается в ненависть к личности. Люди начинают думать: «За что тебе дана такая сила? Откуда ты знаешь такие тайны? С чего ты взяла, будто лучше нас?» На самом деле, Тиффани не считала себя лучше всех остальных. Она была лучше лишь в ведьмовстве, но не умела связать носок или, скажем, подковать лошадь. Да, ей неплохо удавались сыры, зато более-менее съедобный хлеб получался лишь с третьей попытки. Каждый в чём-то хорош. Главное, вовремя распознать свой талант.

Пол перед камином покрывал тонкий слой пыли, потому что горящий торф производит золу в промышленных масштабах. Тиффани заметила, как в пыли вдруг возникли маленькие отпечатки ног.

— Ладно, — сказала она. — Что вы сделали со стражниками?

На скамью рядом с ней приземлился небольшой десант Фиглов.

— Нуу, — сказал Роб Всякограб, — лично я с удовольствием размолотил бы этих землекопательных Кромвелей в хлам, но я понимаю, что это изделало бы для тебя мал-мала проблем, поэтому мы просто перепутали им шнурки. Может, они подумают, что это мал-мала мышата виноваты.

— Слушайте, вы не должны никому причинять вреда, ясно вам? Стражники просто исполняют приказы.

— Неа, ничо подобного, — презрительно возразил Роб. — Истинный воин ничьих приказов сполнять не станет. Они могли бы великое зло тебе сотворить, «приказы» свои сполняя. Та старуха-тёща так и пронзала тебя взглядами, словно клеймором, шоб ей провалиться! Ха! Посмотрим, как ей водичка в ванной сегодня сподобится!

Тон его голоса Тиффани очень не понравился.

— Вы никому не должны причинять вреда, понятно? Вообще никому, Роб.

Атаман заворчал.

— Очч, так, мисс. Я помню, что ты велела.

— И ты клянешься честью Фигла, что не забудешь свою клятву, как только я отвернусь?

Роб Всякограб снова заворчал, выплёвывая фигловские слова, каких она ни разу не слышала прежде. Некоторые весьма походили на проклятья, и вместе с ними изо рта Роба, — Тиффани готова была поклясться в этом! — вылетали искры и дым. Кроме того, он топал ногами, что указывало на Фигла в крайней степени возбуждения.

— Они пришли с острым железом, чтобы раскопать мой дом, мой клан и мою семью, — заявил он, и это прозвучало ещё более угрожающе, оттого что было сказано тихим спокойным голосом. Потом Роб выплюнул в направлении камина короткую фразу, от которой языки пламени полыхнули зелёным.

— Я послушаю каргу наших холмов, ведаешь ли, но если хоть один отвратец сунется к нашему холму с лопатой, я суну ему черенок под килт так глубоко, что он все руки обдерёт, прежде, чем вытащит. И это будет лишь начало его проблем! А если там начнётся расчистка кустарника, я, клянусь моим спогом, такую им зачистку устрою, век не забудут! — Он ещё немного потопал ногами, и добавил: — А что ты там толковала насчёт суда и законов? Мы не слишком-то с законами дружны, ведаешь ли.

— А как же Мал-мала Чокнутый Артур? — напомнила Тиффани.