Я найду тебя

– Знаю. – Мередит кивнула и, согнув правую ногу в колене, прижала ее к задней части бедра, делая растяжку. – Когда я вернусь в Штаты, мои коллеги подумают, что я говорю как аристократка… Боже, мой муж будет носить меня на руках.

Эмили засмеялась и чуть застенчиво добавила:

– А я рада, что вы все еще здесь. Хотя нет, если ваш родственник все еще болен…

Мередит покачала головой:

– Пока еще рано что-то говорить, но прогноз не слишком мрачный. Впрочем, я на всякий случай еще немного побуду тут. А нам с вами нужно как-нибудь вечером сходить выпить. Хочу попробовать уговорить вас уехать работать в солнечную Калифорнию… Вам бы там понравилось, Эмили.

От ее слов та почувствовала внутри приятное тепло; прежняя усталость исчезла. Было бы здорово начать жизнь заново. Иметь будущее, о котором можно мечтать. Совершенно новую жизнь… Затем она вспомнила Зои, и слабое тепло, которое она ощутила, превратилось в мокрый пепел. Как можно начать все заново? Разве может она бросить сестру?

Год назад Эмили сделала окончательный выбор. И теперь должна с этим жить. Она должна нести свою жизнь как крест, как наказание – пока не наступит день, когда она найдет Зои.

Анестезиолог убежала, крикнув на бегу Эмили, чтобы та назначила дату. Эмили тем временем искала ключ от велосипедного замка. Она уже обыскала карманы рюкзака, карманы спортивного костюма и, наконец, ощупала мятую форму. Нащупав сквозь ткань металл, вытащила… но только не ключ, а серебряный браслет, надежно спрятанный в кармане. Она никому не сказала о своей находке, так как еще не решила, кому можно о ней рассказать.

Глава 9

На стойке регистрации Эмили ввела свои имя и дату рождения и не удивилась, увидев, что ее очередь была следующей. Эрик Хадсон никогда не нарушал график приема и никого не заставлял ждать. На сегодня Эмили была его последней пациенткой, и комната ожидания была пуста. Она подошла к кулеру с водой и, чтобы утолить жажду, дважды наполнила бумажный стаканчик. Ей было жарко после езды на велосипеде, и она чувствовала себя не в своей тарелке. После ночной смены почти не спала. К ее обычным кошмарам с участием Зои добавились не менее тревожные сны об этой молодой женщине. В какой-то момент и та женщина, и Зои вдвоем сломя голову неслись по шоссе на мощном мотоцикле, причем за рулем сидела Зои.

Эмили чувствовала их страх. Они явно пытались спастись от кого-то, кто преследовал их; она же не сумела предупредить их о том, что впереди дорожная пробка. Мотоцикл врезался в автоцистерну, и Эмили проснулась в холодном поту сна.

Находка браслета не давала ей покоя. Она знала: сегодняшнее дежурство дастся ей с трудом, поскольку придется скрывать тревогу. Меньше всего хотелось добавлять к своему имени новый медицинский ярлык. Депрессия, тревожное расстройство, длительное переживание по поводу утраты, посттравматический стресс – эти «милые» ярлычки уже висели на ней. Именно их обсуждал с ней психотерапевт в течение последнего года, и постепенно Эмили согласилась с тем, что, вероятно, в той или иной степени все это у нее есть. Для этого даже не нужно быть психологом. Хотя, если честно, эти ярлыки уже начинали ее раздражать.

Ее лечение заключалось в том, чтобы озвучить их. Считалось, что это поможет ей бороться с негативными мыслями и вызовет позитивные изменения. Эмили, в свою очередь, прилагала усилия, чтобы доказать, что это работает. Она больше не стояла часами на углах улиц, глядя на каждую проходящую женщину в надежде на то, что это Зои. Она больше не ходила по пятам за незнакомыми людьми, думая, что это кто-то из приятелей Зои, и пугая их своим поведением. Она вела себя нормально. Вставала, умывалась, одевалась, ходила по магазинам, навещала своих родителей, психотерапевта, держала себя в руках и проводила каждый новый день, никого не пугая. А теперь еще вернулась на работу, сделав важный шаг вперед, чтобы доказать, что она способна держать себя в руках. Тогда зачем она все еще посещает эти сеансы, причем уже не первый раз за месяц? Наверняка у Эрика Хадсона имелись другие пациенты, которые куда больше нуждались в его помощи, чем она. Консультации психотерапевта по государственной медицинской страховке обычно длились от шести до двенадцати недель. Кто из этих двоих – ее лечащий врач или Эрик – настоял на том, чтобы она продолжила их сверх обычной квоты? Эмили чувствовала себя виноватой за то, что ее злит такая забота.

Человек сердечный и добрый, Эрик помог ей преодолеть самый тяжелый период в ее жизни. Когда Эмили впервые увидела его, ей меньше всего хотелось разговаривать с кем-то, кто будет анализировать каждое ее слово, пытаясь понять, что не так с ее головой. Она воспринимала его исключительно как врача, квалифицированного психотерапевта.