Я найду тебя там, где любовь граничит с безумием

Лора, пытаясь восстановить дыхание, сдержать слёзы, судорожно втягивала в себя воздух, справлялась с истерической икотой и заиканием.

– Ты зачем сюда приехала, а, красавица? – Он улыбнулся и дотронулся до её подбородка. Лишь на мгновение, чтобы Лора взгляд подняла. И она подняла, потому что не могла иначе. Её никто ещё не называл красавицей. Доктор Адашев же, словно и не знал о существовании иронии, оставался серьёзен. – Мне казалось, ты чемпионка. А чемпионы всегда побеждают. Ты собралась?

Она кивнула, потому что понимала, как будет выглядеть, заикаясь, не в силах сказать простейшее слово.

– Вот и отлично. А теперь вытрем слёзы и приступим.

Лора, уловив в его словах призыв, ловко закрутила между пальцами носовой платок. Всегда его в руках держала, и сейчас пригодился. Вытерла один глаз, второй, смазано теранула по щекам, подбородку, с носом справиться не получалось и вместо того, чтобы окончательно привести себя в порядок, вытерла только его кончик, села ровно, демонстрируя полную готовность. Адашев скептически приподнял одну бровь.

– Всё?

– Да. – Ответила неуверенно и даже кивнула, в подтверждении своих слов.

– У тебя нос не дышит. – Сообщил будто между делом.

– Пройдёт. – Отмахнулась, словно от незначительной мелочи, хотя и самой было неприятно: только он назвал её чемпионкой, и тут такое… теперь как-то неловко…

Пока пыталась мысленно сформулировать, что именно ей неловко, врач уже выудил платок из трясущихся под напряжением пальцев, расправил его и обхватил крылья носа с обеих сторон.

– Давай. – Хмыкнул в ответ на округлившиеся глаза.

– Не нужно…

– Я не могу начать, пока мне что-то мешает. – Отчитался с настойчивостью в голосе и сделал одно надавливающее движение.

Она высморкалась и густо покраснела. Вот теперь было действительно стыдно, и Лора предпочла опустить взгляд и больше никогда не поднимать его.

– Вот и всё. И мы никому об этом не скажем. Надо же, какая кислятина мне попалась. – Бормотал себе под нос. – Прямо кислая, как капуста, а? Лор? Что ты молчишь? – Подзадоривал.

Отошёл к двери и, приоткрыв её, подозвал медсестру обратно.

– Маш, подготовь нашатырь, если честно, то мне вообще ничего не нравится.

Взглянул на Лору.

– Если будет больно – не молчи. Хорошо?

Кивнула и замерла от того, как он дотронулся до её рук. Теперь он их гладил. Обхватывал своей большой ладонью предплечье и проводил большим пальцем по его внутренней стороне. Вскоре поглаживания стали более настойчивые и приносили ощутимый дискомфорт.

Адашев прислушивался к своим пальцам, к ощущениям, к реакции пациентки, и у самого дыхание стало быстрым, напряжённым, даже через маску было видно, как губы кривятся. Нащупав интересующие его точки, поднял взгляд.

– Маш, последние снимки найди. – Кивнул на стол с лежащей на нём папкой.

Глазами смотрел на снимки, подвешенные на специальный стенд, а пальцами пытался найти соответствие.

– Судя по тому, что я вижу… на симках принципиальное отличие. И мне это не нравится. Когда был последний рентген-контроль?

– Пять месяцев назад.

– И что тебе делали все эти пять месяцев?

– Магнит. – Хмыкнула Лора в сторону и грустно улыбнулась.

А потом сердце ухнуло вниз и перед глазами потемнело, так он нажал на её кости.

– Маша, нашатырь. – Слышала где-то на задворках сознания.

– Я просил тебя не молчать! – Повторил Адашев в момент, когда Лора пришла в себя, уже чётко ощущая, как выступили капельки пота на лице и шее.

Теперь он не гладил. Он с завидным постоянством нажимал на самые болезненные участки, которые Лора давно научилась не беспокоить. Как специально издевался, но при этом держал её на грани сознания, не давая ни пропасть, ни выпасть из жизни от болевого шока.

– Не бойся. То, что больно – это хорошо. Значит, иннервация не нарушена, хотя они очень старались убить всё живое, что там было. Я не рентген, но уже нашёл несколько точек, где вместо твоей кости стоят металлические пластины. Стоят плохо, поэтому и больно. Сколько операций перенесла по восстановлению?

– Четыре.

– Мало. У меня будет ещё не меньше шести. Давай сейчас договоримся так: ты устала сильно, я устал как собака, поэтому все диагнозы и точные меры оставим на завтра, а сейчас просто отдохнём.

Врач помог спуститься и отошёл к умывальнику, Лора следила за каждым его движением, обомлела, когда встретилась с ним взглядом, Адашев подошёл обратно.

– И предупреждаю сразу: на ближайший год твоё внимание принадлежит мне. Измен и конкуренции не потерплю. – Улыбнулся, когда румянец на её щеках плавно перешёл в глобальную гиперемию лица и шеи. – Не скучай. – Шепнул это едва ли не на ухо, а потом, как ни в чём не бывало, помыл руки и из кабинета вышел.

– Оформляй в шестую палату. – Скомандовал напоследок и закрыл за собой дверь.

А Лора… что Лора… она просто верила ему, его словам и тому, что всё будет хорошо.

Утро началось не как в предыдущей больнице, с анализов. То есть, анализы тоже предполагались, но первым в палату зашёл именно доктор Адашев, поднял её едва ли не по свистку и только потом, широко улыбнувшись, потянул за собой, не дав и умыться.