Я найду тебя там, где любовь граничит с безумием

Кто-то ещё пытался спровоцировать сенсацию и активистку попросту задавили толпой, но дверь авто была уже открыта, а Лора слишком агрессивна, чтобы журналисты не поняли её взгляд. Поэтому аккуратно улыбнулась, кивнула в знак благодарности и эту же благодарность повторила на словах. А уже сидя в машине, когда вспышки тусклыми отблесками всё ещё пробивались сквозь тонированное стекло, никого не опасаясь, закрыла лицо обеими руками, пытаясь унять неприятную дрожь и скрыть судорожный вдох.

– Домой. – Проговорила железным тоном и быстро выдохнула, не позволяя усталости пробиться дальше, чем можно было себе позволить.

Машина мужа уже стояла во дворе и Лора не медлила. Решение она приняла сразу, и времени для его исполнения оставалось всё меньше. Войдя в дом, взглядом пресекла любые попытки Фаины преградить ей дорогу и та покорно отступила, удаляясь на кухню. Дверь кабинета открыла шумно и буквально влетела в комнату, остановилась только когда вплотную подошла к столу, принимая весьма агрессивную позу. Взглядом пересеклась с мужем и почувствовала привычную слабость и защищённость, открыла рот, чтобы что-то сказать и замерла, глядя на стальной отблеск своих, казалось бы, нежных голубых глаз. На огромном экране, который занимал всё место между двумя основательными стеллажами библиотеки кабинета, кадр был остановлен ровно в тот момент, когда прозвучал последний вопрос сегодняшнего интервью. Лора быстро поняла, что произошло, холодно улыбнулась и высоко задрала подбородок, глядя на Мансура. Тут же посмотрела на мужа и опустилась в глубокое кресло, не располагающее к ведению деловых бесед. Оно стояло здесь именно для неё. Мужчины её ждали.

– Ты видел. – Утвердительно кивнула она и глубоко вздохнула. Мужчины продолжали молчать, глядя на неё. – Я хочу, чтобы этот вопрос был закрыт раз и навсегда. – Сверкнула глазами, фактически ощущая, как та самая сталь пронизывает её насквозь, прорастая внутрь, причиняя почти физическую боль. Она умела быть такой.

Мансур понятливо ухмыльнулся и опустил ладонь на пояс брюк, пытаясь без слов объяснить значимость принятого решения, но внутри ничего не дрогнуло. Лора боялась такого состояния, но считала его одной из своих сущностей, той, которую практически невозможно контролировать. Муж в лице не изменился, но вопросительно приподнял брови.

– Это не первый раз, когда я слышу от конкретной журналистки подобный вопрос. Не могу сказать, всё ли в порядке у неё с головой, либо это проплаченная акция, но не мне объяснять, что в первый раз все спишут это на ошибку, а вот во второй, который, я уверена, будет, разразится скандал.

Он потемнел лицом, взгляд стал задумчивым, но для принятия решения понадобилось минимум времени. Глянул на Мансура.

– Реши вопрос. Выясни подробности. – Тот поднялся с удобного стула. – И… объясни девочке, чем это может для неё закончится.

Когда помощник из кабинета вышел, мужчина откинулся на спинку кресла и вопрос в его глазах стал читаться ещё ярче. Лора почувствовала, как хлипкая броня рассыпается от этого взгляда, обнажая и делая её уязвимой.

– На празднике, посвящённом трёхлетию благотворительного фонда, мы встретились с ней в туалете. Она называла меня по девичьей фамилии, словно мы давно знакомы и… и задала этот же вопрос. Я не придала этому значения, но теперь… Даже не знаю, что думать.

– Этот вопрос не попадёт ни в одно, даже самое скандально издание. Можешь не беспокоится. Я уже напряг нужных людей.

– Дело не в огласке. Дело в ней. Я… я верила тому, с какой энергетикой, с каким посылом был задан этот вопрос. Не знаю, что у этой девушки в голове…

– Твоё слово и в этой голове не останется ничего. – Жёстко прервал муж, и Лора окончательно скривилась.

Он почувствовал, что перегнул, потому медленно поднялся и подошёл со спины, ладони сначала коснулись её плеч, затем опустились ниже, накрывая пальцы, лежащие на подлокотнике. Губы коснулись макушки волос.

– У нас всё будет хорошо. – Прошептал, а у самого голос горчит, Лора не шелохнулась, но и оптимизма не разделила.

– Ты знаешь, я вот часто с людьми общаюсь. С простыми людьми, которые умеют жить, широко раскрыв глаза, улыбаются солнцу, верят в светлое будущее, в цирк… ходят… – Горько усмехнулась и подалась головой назад, упираясь в надёжное плечо. – А вокруг нас всегда одна грязь. Почему? Может оттого, что подобное притягивает подобное?

– Ты просто устала, малыш. Устала и впадаешь в крайности. И забыла, что совсем недавно и сама так же жила, улыбалась и верила.

– Я просто не замечала…

– Ты устала. – Настойчиво повторил он и выдохнул, едва ощутимо коснулся губами щеки, попытался заглянуть в глаза и спокойно воспринял то, что Лора отвернулась. – Жизнь сложная штука, Лора. Есть в ней те, кто принимает решения, и те, кто не может их принять. А действие всегда причиняет боль. Потому что оно заставляет нас жить. Не больно тем, кто плывёт по течению. Ему сказали, что так надо, и он плывёт, не задумываясь и не пытаясь ухватиться за берег, чтобы выбраться и начать принимать эти решения самому.

– Я хочу плыть по течению…