Я – наложница для Прайма (СИ)

– Дез, развяжи, – голос хрипит, не слушаясь.

Прайм молча расстегивает ремень. Ложится на спину, увлекая меня за собой и устраивая на своей влажной от пота груди.

– Ну вот, а ты боялась, – щурится довольно, как сытый кот, скрывая свечение в глазах. Слишком яркое сейчас.

Я смеюсь радостно и беспечно. И правда. Глупая.

44.

То и дело смотрю в небо в надежде увидеть возвращающийся шаттл, но его всё нет. Волнение теснит грудь. Дез сказал, что к ужину они с Гельмутом вернутся, что пасности нет, он подготовился...

Солнце уже почти закатилось за горизонт, окрашивая облака пронзительным тревожным багрянцем. Только бы не случилось чего. Самый тёмный час перед рассветом. Самые нервные дни перед окончанием нашего вынужденного заточения в этом раю. Уже завтра Марита вступит в наследство. Завтра.

Дез полетел с Гельмутом за необходимыми бумагами. Старый нотариус прятал их до победного, решив привезти на спутник только сейчас. Охранять нас с Маритой оставили Дилана. Охранник... Целый день кошку из спальни не выпускает. В доме находиться невозможно из-за её сладострастного мяуканья. Мне надоело слушать и невольно представлять. Так что я ушла на своё любимое место, прихватив корзинку с ланчем. За три месяца я узнала здесь много красивых укромных мест. Больше, кроме как бродить, на спутнике заняться было нечем. Оказалось, три месяца – это и правда очень долго. Если бы не Дез, я бы с ума от тоски сошла наверно. А так...

Я никогда ни с кем так долго и много не разговаривала. Не проводила бесконечные дни вместе. Не любила так никого... Дез был разный. Его настроение и реакции часто невозможно было предугадать. И это интриговало, замыкало на нём весь мой маленький мир. В одном я была уверена точно. Он никогда не даст меня в обиду: ни другим, ни себе. С ним я в полной безопасности. Даже несмотря на его странные, часто на грани игры во время связи. Несмотря на его постоянный эмоциональный голод, на хищные жадные взгляды, которые он и то дело бросал на меня. Я потихоньку научилась доверять, и теперь и сама ждала с будоражащим волнением его тихий вопрос: "покормишь меня?"

Вопрос, после которого я неизменно изнывала от страха неизвестности, сладкой боли и обжигающего желания. Я научилась ждать этого вопроса почти с таким же трепетом, как и он. Нуждаться в нём. Дез никогда не переступал черту. Не шёл до конца во время связи. Всегда разрывал её сначала, а потом уже брал меня, измотанную, мало что понимающую после его извращенных игр. Хотя я умоляла. И не раз. Да, в какой-то момент я совсем перестала бояться. Хотелось испытать, как это – секс во время связи. От одной мысли жаркие мурашки ползли по телу. Наверно, это какое-то запредельное единение. И разумом сплестись, и телом. Но Дез не поддавался.

– Я не смогу контролировать это, Ри. Я тебя с ума сведу, слишком глубоко залезу. Это как в мозгах гвоздем поковыряться, – кривился он, отталкивая от себя.

– Но ты ведь делал это с другими. И ничего. От одного раза ничего не будет, – шипела ревниво и обиженно. Ну правда. Всего лишь разок. Просто ощутить, какого это. Я всё понимаю.

– А если будет? – отрезал прайм, – Всё, забудь об этом. Мне достаточно, тебе должно быть тоже.

Но достаточно ему на самом деле не было. Это как всё время чуть-чуть недоедать. И приходится есть чаще. Но мы оба привыкли. К тому же без связи в интимной жизни нас ничто не ограничивало, чем Дез бессовестно пользовался, каждый раз своей страстнотностью за закрытыми дверями спальни напоминая мне, что он ещё и отчасти оборотень. Существо с очень сильными животными инстинктами.

– Мой бедный вечно голодный прайм, – смеялась я, гладя ершик светлых коротко стриженных волос на его затылке.

– Зато до одури счастливый кот, – мурлыкал Дез в ответ, когда был насыщен и пребывал в хорошем настроении.

На спутнике нечем было заняться, кроме как заниматься любовью и разговаривать. И мы говорили. За неделю где-то полностью разобрались с нашим настоящим.

– Я тебя люблю, Ри. Насколько могу. Не уверен, что этого достаточно, и люди наверно по-другому любят. Сильнее. Прости, – сказал мне Дез на четвертый день нашего пребывания на спутнике.

Мы сидели на берегу вдвоём и наблюдали за закатом. Украдкой убежали с виллы, когда по звукам, доносящимся из гостиной, поняли, что Марита всё-таки уступила чарам нахального браконьера. Решили не мешать.

– Да...люди по-другому... – в горле застрял комок, кровь прилила к щёкам. Поймала его горячую ладонь, заглянула в мягко светящиеся глаза.

– Не умеют, как ты. Я никогда ни в ком не была уверена так, как в тебе, – от осознания того, насколько это правда, голос срывался.

Дез не требовал ответных признаний. Казалось, они ему не нужны. Я их и не произнесла. Ни тогда, ни потом. Но мысль об уходе всё больше казалась мне невероятной. Как я уйду от него. Куда? Он уже как часть меня. И я точно знаю, что я для Деза тоже часть него.

После обсуждения настоящего пришло время рассказов о прошлом. А потом и бесед о будущем.