Я намерен хорошо провести этот вечер

Весна сменилась летом, с брюнеткой завязалась необременительная связь, на службе выписали премию, вывез семью на море. Одно лишь обстоятельство перечеркнуло для банкира все достоинства теплого времени года. Вернувшись из отпуска и заглянув по обыкновению в витрину, он обмер: кровать пропала. Необъятная плоскость, высокая спинка, четыре витых столбика. Шиншиллового покрывала и плюшевых подушек тоже след простыл. За широким цельным стеклом на священном для банкира месте, на алтаре его мечтаний и надежд, было совершенно пусто – вместе с кроватью исчезло и пухлое кресло, и люстра, и ковер, и даже занавески.

Спустя несколько дней артист позвал на чаепитие для своих. Если в прошлый раз обстановка его квартиры заключалась в брошенных на пол матрасах, вешалке, паре табуреток и верстаке с яствами, то теперь интерьер предстал обставленным. Широкий диван так и звал развалиться на своих подушках, дубовый стол, окруженный крепкими, под стать, стульями, был сервирован фарфором и сереб– ром, детскую, как водится, обустроили на манер замка принцессы, кухню оснастили по самым взыскательным стандартам, а спальня… В хозяйских покоях банкир увидел ее, а также и других изменников: пробившийся сквозь занавески закатный солнечный блик сверкнул в хрустале люстры, скользнул по меху покрывала, подмигнул с витого столбика. Отдавшаяся богатею предательница насмехалась над ним.

– За ваш дом! – провозгласил банкир, когда дошло до тостов.

– Спасибо тебе за совет – нигде и никогда мы не были так счастливы. – Артист пожал руку жене и поцеловал макушку дочери.

* * *

Минуло несколько лет, портреты артиста стали чаще появляться на обложках, банкир получил прибавку. Хозяин их двушки тоже надумал продавать жилье, и банкир, посоветовавшись с супругой и дочерью-подростком, одолжился в собственной конторе под льготный процент и стал полноправным обладателем уже привычных комнат. Пришел его черед обживаться всерьез. Съехав летом на съемную, перештукатурили стены, сменили кафельную плитку и сантехнику, по эскизам супруги соорудили две декоративные ширмы, назначение которых осталось не– ясным.

Осенью устроили прием. Артист был в списке первым, но присутствовать не смог: главная роль, круглосуточная занятость. Жена его заскочила ненадолго, преподнесла перевязанную лентой бутылку ликера со слегка потертой этикеткой. Бутылку явно уже не раз передаривали. После ее ухода банкир не без самодовольства принялся рассказывать нескольким оставшимся гостям про соседа– артиста. Про то, как он, банкир, его в этот дом сосватал, как они запросто выпивают в свободную минуту, а встретившись ненароком на каком-нибудь культурном мероприятии или на средиземноморской гальке, сердечно обнимаются. Те из гостей, что были гордецами, принялись перебивать, не дослушав, мол, и они знакомы с тем-то и тем-то, а этот, если приглядеться, и актер-то не очень, всего пара красок. Те из гостей, кто были поскромнее, таких, правда, нашлось всего двое плюс одна колеблющаяся из отдела кредитования малого бизнеса, расспрашивали подробности, каково это – соседствовать с известным человеком, можно сказать, со «звездой».

Тут вмешалась супруга, по щекам которой прыгали красные, произошедшие от дареного ликера, пятна. Она сообщила, что ничего особенного в соседском семействе нет, обычные люди, он вполне ничего, а жену, крашеную эту, заносит, интонации у нее снисходительные, тоже мне королева, а по ночам визжит – спать невозможно. Тут все гости – и гордецы, и скромняги – навострили уши, а банкир даже смутился немного.

А что тут такого? Их спальни расположены через стенку, и какую бы они там звукоизоляцию немецкую себе ни делали, все слышно, тем более глотка у крашеной будь здоров. Слушая эти впервые рассказываемые на людях интимные подробности из жизни артиста, банкир испытал то же, что испытывал с просителями, – пальцы на сенсоре чужой судьбы. Не заметив, как перебил супругу, он рассказал про скандал с битьем тарелок, произошедший у соседей в прошлом месяце. Супруга, захлебываясь, возмутилась глупостью их дочери, которая как уткнулась в айпад в первом классе, так от него и не отрывается. Ко всеобщему восторгу, банкир поведал о каких-то там невероятных интимных слабостях артиста, что бросало заметную тень на мужественный образ кинозвезды. Гости аплодировали.

– Все они извращенцы, – подытожил банкир и прибавил, не сдержавшись, что, когда он ее, она голосит, а когда она его, он рычит, как Полкан на цепи, и ругается страшно.

* * *