Я намерен хорошо провести этот вечер

Оранжевая совсем поникла и тронулась прочь. Большая, утепленная, настоящий оранжевый грузовик с фестиваля молодежи и студентов. С каждым шагом она делалась недостижимее. Вроде вот они, метры, а не преодолеть.

И я шагнул за ней. И если первые шаги мои были кисельными и вязкими, как во сне, то следующие были тверды и быстры. Я догнал оранжевую и поволок обратно. Я отнюдь не мелкий, но рядом с ней смотрелся как буксирный кораблик, тянущий океанский лайнер.

Предъявив оранжевую смотрительнице, я сказал, что, может, ей, оранжевой, очень надо, может, она в первый раз в музее, а может, в последний. Оранжевая начала было бубнить и отплывать в сторону, но я ее вернул. Я сказал, что не пускать в храм искусства из-за спецовки нельзя, это противоречит кодексу работника храма искусства, это против того, чему учат они. И я показал на верховных богов, которые ласково улыбались и щурились из чертогов.

Служительница отвернулась и махнула рукой – мол, проходи.

И оранжевая неуверенно шагнула в сторону верховных богов, полубогов, воинов, жрецов, нимф и купидонов в алых шейных косынках.

Отец продолжал смотреть на экран, с которого все тыкал и тыкал маленький палец.

Ты и ты.

Я дал вам шанс себя проявить.

Спасти старуху в давке.

Провести страждущую в мой храм.

И вы этот шанс не упустили.

Нэ упустыли.

Тебе хорошо?

– Очень хорошо, – ответил я.

Ты счастлив?

– Счастлив, – подтвердил я. – Я очень счастлив, товарищ Сталин.

– Что? – спросил отец.

– Сам с собой разговариваю, – отмах– нулся я.

– В гробу я его так и не видел, – сказал отец, когда мы выходили из храма искусства под снег. – Утром следующего дня я понял, что нахожусь недалеко от нашего переулка. Тогда я сказал дружиннику, что живу рядом, и меня выпустили за ограждения.

Тирекс серебристый

Мы с женой решили усыновить маленького ребенка. Со своими не получается, поэтому – чужого. Долго зрели и поняли: готовы.

И пошли в школу приемных родителей.

Страна переживает усыновительный бум, процедура упрощена, за каждого платят пособие, малыши в дефиците.

Однако, оказавшись с приемным ребенком лицом к лицу, новые родители часто пасуют, начинают психовать и возвращают своих подопечных обратно в специализированные учреждения.

До недавнего времени возврат был настоль– ко массовым, что приняли решение устроить специальные школы для потенциальных мам и пап. После двух месяцев бесплатных занятий всем отучившимся выдается сертификат. Без сертификата ребенка не получить.

В школе снабжают практической информацией, учат не испытывать иллюзий – настоящих сирот среди обитателей домов ребенка мало, большинство изъяты у наркоманов, алкоголиков и прочих отщепенцев. Школа нужна для того, чтобы отговорить сомневающихся, а остальным придать уверенности.

Ходили мы в такую школу около года назад, и последнее занятие совпало с хэллоуином. Накануне вечером я увидел возле подъезда собаку. Молодая дворняга с густым серым мехом и стальным ошейником-цепочкой сидела у двери и лаяла на прохожих.

– Видел собачку у подъезда? – спросила жена.

– Видел, – ответил я.

Наутро я о четвероногой забыл и вспомнил только, когда мы вышли из дверей. Серая сидела в кирпичном углу на гранитной плите, дрожала от холода и уже не лаяла.

Бывают такие секунды, когда понимаешь: решается судьба. Времени всегда мало и вместе с тем всегда достаточно. И точно знаешь, какое решение верное. И оно, конечно, самое трудное.

Пока я думал, жена уже все поняла и смотрела на меня с каким-то даже уважением. Ее совсем не удивило, когда я взял собаку под мышку и понес домой.

Вечером я опоздал на последнее занятие в школу приемных родителей – выгуливал свою подопечную. Когда я вошел в класс, все засмеялись. Жена успела рассказать, и будущие усыновители подшучивали над моей шустростью: не успел закончить школу, а приемыша уже подыскал.

Ночью, когда мы кутили в гостях и мою голову украшали бутафорские рога, жена говорила всем, что я не такой, каким кажусь. Утром я подобрал собаку и теперь рассчитываю найти ее хозяина. Друзья спрашивали о породе и, узнав, что собака беспородная, громко смеялись.

Побежали дни, полные мороки. Введенный в заблуждение ошейником-цепочкой, я разместил множество объявлений. Найдена чудесная собака, умная, красивая, похожая на маленькую колли, лайку и хаски одновременно. Я вступил в переписку с приютами и сердобольными любителями животных. В перерывах вытирал пол, преимущественно в комнате отца, которую серая выбрала в качестве туалета.

Отец упрекал меня в безответственности, серая грызла обувь и слизывала с тротуара окурки, хозяин не находился, я был близок к отчаянию.

Тут-то мне и встретилась очень красивая женщина.

Ранним утром, когда среди пустых фонтанов и голых деревьев не было ни души. Когда серая тащила меня следом, причудливо петляя, очень красивая женщина подошла к нам и заговорила.

– Какая милая, – похвалила красавица серую. – А команды знаешь?

Она, точно боярыня Морозова, подняла два пальца и велела серой сидеть. Серая уставилась на двуперстие, но требуемого положения не приняла.