Я напишу тебе, Крошка

– Джо, у нас же нет патронов, – напомнил Бен.

– Можно встать, – сказал парень по имени Инсбрук. – Слышите, по нему уже возле реки лупят.

– Давайте поднимем Рулза, – предложил кто-то.

– Нет, лучше вызовем сюда санитаров.

– Отвалите! Я его вижу! – отмахнулся Абрахамс. – Рулз, убери руки, я сейчас выдерну этот осколок!

– Не надо, Ноэль! Лучше в госпиталь!

– Заткнись, я знаю, что делаю! Убери руки, кому сказал! Убери руки!

Наконец Рулз отнял окровавленные ладони, и Абрахамс, едва ли не рыча, ухватился зубами за торчащий краешек и дернул что было сил.

Раненый дико заорал, из раны хлынула кровь.

– Нужно срочно его перевязать! – крикнул Джо.

– Не дергайся, – бросив витой кусок металла на траву, буркнул Ноэль. – Давай бинт и антисептик, а кровь пусть немного стечет, чтобы заразу наружу вымыло.

– Но я же истеку-у-у! – завопил Рулз.

– Ты не видел, как истекают, парень, – авторитетно заметил Абрахамс, готовя бинт. – Когда в Арби Паплонски всадили двадцать восемь скрепок, вот тогда он истекал.

– Каких скрепок? – удивился Бен.

– Мебельных, парень, мебельных.

– Это как? – тут же спросил кто-то из сбившихся в кучу солдат. И даже раненый перестал кривиться, заинтригованный рассказом Ноэля.

– Дружок его Бруно решил пошутить и направил на него пневматический степлер. Направил и говорит: бабах, Ар! А поскольку пили они с самого утра, то он случайно нажал спуск и пришпилил одежду Паплонски к его телу в двадцати местах. Ар посмотрел на свое брюхо и говорит Бруно: какого хрена, приятель, у тебя в обойме еще восемь скобок осталось…

– И что?

– И Бруно пришпилил к Арби оставшиеся скобки.

С этими словами Абрахамс прижал к ране Рулза смоченные антисептиком бинты, и тому снова пришлось орать.

29

Ноэль так здорово наложил Рулзу повязку, что тот смог идти без посторонней помощи.

Солдаты вернулись в казарму и, сдав оружие, еле успели на обед. В столовой Бен и Джо повстречались с Ломбардом.

– Урмас, садись с нами! – предложил Бен.

– Привет, парни. Сяду, если босс разрешит.

И Ломбард посмотрел в сторону снайпера Фридриха, который обучал Урмаса всем подлым штучкам потайных стрелков.

Видимо, за эти несколько дней Ломбард и его наставник научились понимать друг друга без слов.

– Разрешил, – выдохнул Ломбард, ставя свой поднос рядом с Беном и Джо. – Как дела, ребята?

– Сегодня нас обстреляли катаны, – сообщил Бен. – Рулзу в ногу впился вот такой осколок.

– Да ты что? – поразился Урмас. – А где это случилось?

– На холме.

– Точно, я слышал, как били зенитки, – вспомнил Ломбард, опуская ложку в суп. – И что теперь с Рулзом? Он на операции?

– Ничего подобного. Абрахамс выдернул осколок зубами – как гвоздь. В один момент – у него это здорово получилось.

– Это потому что он мебельщик, – пояснил Джо, разжевывая котлету. – Они, оказывается, во время пьянки стреляют друг в друга из степлеров.

– Ну, что они пьют, я знаю, – отодвинув тарелку, сказал Ломбард. – Однажды мой дедушка купил себе диван, а в нем…

– Постой про диван, Урмас, как учеба-то? – напомнил Бен.

– Нормально учеба. Винтовку разбираю-собираю. Учусь держать паузу и медленно двигаться – одно движение в минуту.

– Во, а нас, наоборот, гоняют, чтобы шевелились.

– Вы пехтура, ваше дело бегать, а мое, как пауку, момент выжидать. У меня уже и имя есть специальное.

– Какое такое специальное?

Ломбард огляделся, словно боялся, что его подслушают, затем наклонился ниже и произнес:

– Затаившийся.

– Почему так странно? – спросил Бен и переглянулся с Джо.

– И вовсе не странно. Моего босса зовут Всего Хорошего. Тут нечего удивляться, ведь мы – снайперы, народ особый.

В столовой появился сержант Кнопфлер. Заметив за столами нескольких своих солдат, он демонстративно посмотрел на часы и покачал головой.

– Все, Урмас, мы уходим, – подхватывая поднос, сказал Бен.

– А этот, значит, ваш? – спросил Ломбард, уставившись на Кнопфлера.

– Наш добрый мучитель, – подтвердил Джо.

– Подвижный парень, – со значением произнес Ломбард. – Такие часто соскакивают с прицела…

30

В долгие периоды военного равновесия, когда не возникало кризисных моментов и армия Катана не прорывала вдруг фронт и не наносила неожиданных ударов с воздуха, генерал Шморанг спал до десяти утра, затем принимал душ и после травяного чая с лимоном собирал получасовое совещание.

Он появлялся в пропахшем яблочным мылом старом кителе и, садясь в кресло, незаметно, как ему казалось, подкладывал под свой немолодой зад тонкую подушечку из собачьей шерсти.

Точно так же все происходило и в этот раз.

На совещании присутствовали двенадцать постоянных членов военного совета фронта, несколько помощников для свертывания-развертывания карт и пара экспертов. Не то чтобы в них очень нуждались, но так было принято.

– Полковник Райх, доложите обстановку, – распорядился генерал Шморанг и слегка поморщился. Его солдатские болезни все чаще давали о себе знать, и подушечка из собачьей шерсти уже мало чем помогала.

Лысоватый Райх поднялся со своего места и, взяв пульт от электронной панели, развернул файл с картами.