Я нарисую тебя (СИ)

Ближе к ночи у меня словно открылось второе дыхание, я сшивала раны, уже не обращая внимания на крики от боли и свои руки по локоть в засохшей крови. Делала все машинально, словно наблюдая за собой со стороны. Когда закончила последнюю перевязку, меня подхватили чьи-то сильные руки и прижали к себе.

– Моя ведьмочка, я жив, – притронулся Лайон щекой к моему лицу.

– Ох, Лайон, – простонала я и потеряла наконец-то сознание.

Проснулась от того, что Лайон водит по моему лицу мокрой холодной тряпочкой.

– Как все прошло? – спросила я, сглатывая тошноту и поднимаясь выше на подушках. Лайон принес меня в нашу комнату и уложил на кровать, теперь сидел задумчиво рядом.

– Я хочу, чтобы ты покинула крепость, Юля, – сказал он, промокая тряпочку в тазу с водой и вытирая мои руки от засохшей крови. Сам Лайон сидел в доспехах, даже не снимая их. Лицо графа Торгина осунулось, и было грязным от копоти и грязи.

– Нет, – сказала я, вырывая свои руки из рук Лайона и трогая его лицо, – Я не уйду.

– Завтра замок падет, – сказал граф Торгин, – Тебя ждет участь, как всех женщин при захвате чужого замка, это насилие, издевательства и скорее всего смерть. Я не всемогущ, Юля. Придет момент и я не смогу тебя защитить поэтому отправляйся в свое время и живи. Вот, – Лайон указал на сундук, где разложил мои горшочки с красками и пергамент.

– Лайон, – зарыдала я, прижимаясь к нему всем телом, – Нет, Лайон!

– Я никогда до тебя не любил, Юля, – улыбнулся граф Тогин, целуя мое лицо и губы, – Но тебя я люблю, больше моей жизни, поэтому хочу, чтобы ты жила. Прошу тебя, нарисуй свой дом, свою мать и живи долгой счастливой жизнью.

ГЛАВА 55. Великодушие будущего короля

Ночь мы с Лайоном провели, даже не думая о красках, которые так и остались стоять в стороне у камина. Лайон любил меня нежно и пылко, словно прощаясь. На рассвете прижал меня к себе и, целуя, произнес.

– Пора, моя ведьмочка, рисуй, – сказал он, не выпуская меня из рук.

– Нет, Лайон, не проси, – ответила я, скользя руками по его спине, проводя по шрамам, которые теперь останутся с ним. Вернулась к лицу и провела пальчиками по губам, коснулась нахмуренных бровей, разглаживая сердитую складку между ними.

– Юля, ты понимаешь, что ждет замок, если мы не выстоим? – спросил Лайон.

– Понимаю, но я не оставлю тебя. Ты мой муж и я пойду с тобой до конца, не это ли должна делать жена? – улыбнулась я.

– Ох, ведьмочка, – прижал меня Лайон к своему могучему телу еще крепче.

– Если я уйду, и ты каким-то чудом останешься жив, что я буду делать там, зная это? Жить без тебя? Нет, не хочу, – упрямо произнесла я, целуя моего графа в губы. Поцелуй затянулся и Лайон снова вошел в меня, двигаясь медленно, наслаждаясь каждым моим вздохом и стоном. Я плыла следом за ним или вместе с ним, погружаясь в это чувство полного соединения раз за разом, каждым своим нервом и клеткой.

– Лайон, – выдохнула я, когда уже не могла больше сдерживаться и утонула в оргазме, что накрыл меня с головы до ног, заставляя забыть обо всем на свете.

– Юля, – рычал Лайон, делая последние толчки и входя глубоко.

У нас было еще немного времени, чтобы поспать, пока нас не разбудил Брайн, который ворвался в комнату.

– Лайон, внешние ворота пали, Вильгельм поджег деревню, – сказал брат графа Торгина, не обращая внимания на мой писк из-под шкуры, куда я забралась, чтобы скрыть обнаженное тело.

– Будь в замке, – поцеловал меня Лайон и как был голый, встал с кровати. Я залюбовалась своим графа и тяжко вздохнула, проклиная от всей души Вильгельма, который дал нам так мало времени быть вместе.

Осада длилась еще два дня, пока войско Вильгельма не разрушило последние ворота во внутренний двор замка. Вот тут начался ад, казалось, враги лезут ото всюду. В Главном зале уже не было свободного места, все было занято ранеными и умирающими. Я шаталась от усталости, мне так и не удалось больше поспать. Все эти дни и ночь я была на ногах, сшивала раны, делала перевязки, вытирала с каменного пола кровь.

Враги уже были у дверей в Главный зал, когда внезапно все стихло, и эта тишина была еще больше зловещей, чем звуки боя. Мы с женщинами переглянулись, не зная, что нам делать. Один из раненых поманил меня к себе, заставляя наклониться.

– Выходите, граф сдал замок, – сказал он, и я удивленно выпрямилась. Неужели Лайон пошел на это? Он так сделал, чтобы спасти людей, но почему?

Мы с трудом отворили тяжелые двери, и вышли на крыльцо, минуя холл, где лежали мертвые и раненые. Графиня шла рядом со мной в платье пропитанном кровью и растрепанными волосами. Она тоже почти не спала со дня осады. Что нас ждет на улице, мы могли только догадываться, когда проходили мимо выстроившихся вдоль всей дороги к воротам воинов Вильгельма. Впереди шли два рыцаря, которые и вели нас к выходу из замка, безошибочно выделив из толпы меня и мать Лайона.