Я назову твоим именем сына. Книга 2. Юлия (СИ)

Она взглянула на него: серые глаза, такие распахнуто - беззащитные.

— Как хочешь, — рассеянно ответила она, какая разница как он будет её называть, ведь дело не в этом! А в чём?

Не сговариваясь, они, молча, обошли фонтан, пошли вдоль по аллейке, бережно неся то хрупкое нечто, только - только легонько прикоснувшееся к ним лёгкими крылышками. Сели на скамейку. Молчали. О чём говорить, если слова не нужны. Он очнулся первым, стряхнул охватившее оцепенение, взглянул на неё. Это только с ним произошло нечто такое, чему нет названия? Или и с ней тоже? Он, вдруг, соскользнул со скамьи на землю, сел у её ног, положил голову ей на колени - так преданный пёс кладёт голову на колени любимому хозяину.

— Смешной! — она затряслась в беззвучном смехе, — смешной и сумасшедший! Какая колоритная личность!

Прохожие удивлённо оглядывались на них: парень сидит на земле у ног девушки, она беззвучно смеётся и перебирает его влажные волосы - пружинки.

— Вставай! — она, наконец, увидела, что прохожие таращатся на них как на сумасшедших, — вставай! Мы так всех людей распугаем! — она потрясла его за плечи, взывая к разуму.

— Не встану! Продолжай! — он положил её руки себе на голову, заставляя вновь перебирать его волосы.

— Максимилиан! Хватит дурачиться! На нас уже оглядываются как на ненормальных!

Он подчинился, легко поднялся с земли, не забыл отряхнуть джинсы, сел рядом с ней.

— Наверное, пора идти домой, — рассеянно произнесла она, пытаясь понять, что-то произошло между ними? Или ей так показалось?

— Зачем? — произнёс он еле слышно, но она услышала. Поднял с земли веточку и начал чертить на дорожке какие-то знаки. Отбросил ветку в сторону, обернулся к ней, — посидим ещё немного? Ладно?

Она кивнула.

— Ладно! — эхом отозвалась она, — посидим ещё немного!

Незаметно подкрался вечер, в дендрарии включили огни, всё стало сказочным и нереальным. На скамейках появились влюблённые парочки.

— Пора! — первой поднялась Юлька.

Они пошли, обновлённые, в торжественном молчании храня первые всполохи зарождающегося чувства. У её дома они остановились.

— Уже уходишь? — почему-то жалобным голосом спросил он у неё.

Она запрокинула голову, вгляделась в его глаза. Что в них? Она не знала, но как же хотелось знать!

— Да! — она легко вбежала на ступеньки крыльца.

— Постой! — он в два прыжка догнал её, схватил за плечи, развернул и поцеловал так нежно и так беззащитно.

Она, растерянно кусала губы, стараясь не смотреть на него.

— Пока! — прошептал он и отпустил её, — спокойной ночи! — он «растворился» в темноте, а она всё стояла и стояла на крыльце, всё ещё чувствуя вкус его поцелуя на губах. Наконец, она «очнулась», поднялась домой. Открыла дверь, детский голосок зазвенел ей навстречу:

— Юлька пришла! Мама! Мама! Юлька пришла!

Мать выглянула из кухни, руки в муке:

— Доченька! Привет, дорогая! Переодевайся, мой руки, сейчас будем ужинать.

— А мама пирожки жарит! — хвастливо произнёс малыш.

Она взъерошила мальчишке волосы, чмокнула в вихрастую макушку, прошла в свою комнату, переоделась и вернулась в кухню. Она только сейчас почувствовала восхитительный запах жареных пирожков. Села за стол, подперев голову руками. Мать пристально взглянула на дочь, но ничего не сказала. Сели ужинать.

— Замученная ты сегодня, доченька! Устала?

Юлька кивнула.

— Да! После сессии точно опустошение произошло, — она не хотела посвящать мать в то, о чём и сама толком не понимала.

— Юлька! — теребил её мальчишка, — ты поиграешь со мной?

— Поиграю! Поиграю! — она погладила его по голове, — дай только поесть.

— А книжку почитаешь?

— И книжку почитаю! — согласилась она.