Я не ангел

— А мы знаем уже. Вы отдыхайте, делами своими занимайтесь, а мы встретим и курьера, и посылочку, — опередил меня Митяй. — Чаю сделать вам?

— Да, если можно. Вы не обращайте внимания на меня, я вас и так от обеда оторвала.

Я ушла в кабинет, забилась там в угол дивана и задумалась. Ну, вот что я сейчас должна буду увидеть? Интуиция подсказывала, что ничего хорошего. И как тогда поступить? Позволить Мельникову погибнуть? Но я ему ничего не должна. Я не могу обменять сведения об Анастасии на его жизнь — или не жизнь, а здоровье, например. С появлением Мельникова все только осложнилось, я оказалась загнана в угол, из которого не могу найти выхода. Я разрываюсь между желанием выручить его и невозможностью выполнить требования похитителей.

В дверь постучали — это оказался Митяй с чашкой чая.

— Я про сахар не спросил…

— Спасибо, не нужно.

Он поставил чашку на столик перед диваном и почти бесшумно удалился. От напитка легче не стало, мысли путались в один сплошной ком, завязывались в узлы — мне казалось, что я физически ощущаю это. Сейчас мне уже не хотелось ни денег, вложенных в акции «Снежинки», ни Потемкиной в качестве клиентки, ни даже Мельникова в амплуа любовника. Лучше бы он вообще не возвращался!

Я не услышала звонка в дверь, похоже, что его не было, потому что Митяй в прихожей громко выругался:

— Ты смотри, сука, какие продуманные… под дверь кинули, чтоб мы курьера не зацепили…

Я выскочила из кабинета, но дорогу мне внезапно преградило нечто высокое и такое необъятное, что, казалось, должно было задевать плечами стены в коридоре:

— Погодите… сперва Митяй посмотрит, вдруг там взрывчатка какая…

Я подняла голову и уставилась в круглое, добродушное лицо с яркими голубыми глазами. Человек возвышался надо мной на добрых полметра.

— А если там действительно взрывчатка? — дрогнувшим голосом поинтересовалась я, и гигант ответил:

— Митяй обезвредит, он хороший сапер.

В прихожей раздался свист:

— Эвон чего… Хозяюшка, у вас нервишки как, в порядке? Смотреть будете или на слово мне поверите?

Гигант посторонился, и я в буквальном смысле протиснулась мимо него. Митяй, присев на обувную полку, держал в руке небольшую коробку.

— Что… там? — с трудом выдавила я, задохнувшись от нехорошего предчувствия.

Он молча встал и, подойдя ко мне, протянул коробку. Я заглянула внутрь и отпрянула: в комьях окровавленной ваты лежал палец. Зажмурив глаза, я потрясла головой, надеясь, что это просто галлюцинация, однако все происходило наяву, и отрезанный палец никуда не исчез. Я снова взглянула на него и вдруг поняла: меня держат за дуру. За лохушку, способную потерять разум и рассудок при виде крови. Этот палец мог принадлежать кому угодно, кроме Кирилла Мельникова. Уж что-что, а его руки я знала хорошо, и тому, кто задумал эту инсценировку, можно было об этом подумать. Кирилл тщательно следил за своей внешностью, и такая процедура, как маникюр, была ему отлично знакома. А бывший владелец этого пальца понятия о ней не имел. Да и форма ногтя, длина фаланг — все было чужим. Я захохотала так внезапно и так громко, что Митяй едва не выронил коробку вместе с содержимым на пол:

— Испугались? Бывает… сейчас пройдет.

— Нет… вы не понимаете… — сквозь приступы хохота пыталась объяснить я. — Это… это… не то… не то, понимаете? Это — не то!

Кажется, я убедила Митяя и его напарника в своем полнейшем идиотизме, потому что гигант мгновенно ушел в кухню и вернулся оттуда со стаканом воды, которую, не раздумывая, резко выплеснул мне в лицо. Я задохнулась от неожиданности и холода, но зато пришла в себя и перестала истерично хохотать.

— Ну, прошло? — добродушно спросил гигант. — Извините, что облил, но это лучший способ.

— Да-да… все нормально… — проговорила я, вытирая лицо ладонью. — Спасибо… я в самом деле что-то… Понимаете, я ждала чего-то в этом роде, но это — не то. — Переводя взгляд с одного на другого, я пыталась объяснить, что произошло: — Это чужой палец, не того человека, о котором шла речь. Понимаете? Значит, с ним все в порядке.

— Не понял… — пробормотал Митяй, внимательно разглядывая содержимое коробки. — То есть это кому-то другому отчикали пальчик?

— Ну да!

— А ведь правда, — гигант взял у Митяя коробку и принюхался, — это вообще от трупа палец, так-то. И кровь — не кровь никакая, а просто краска. Гуашь. Все на эффект рассчитано. Ну верно — женщине много ли надо? Кровь увидела — и рассудок помутился. А палец точно мертвеца.

— Маклай у нас патологоанатом бывший, — объяснил Митяй, — потому верить ему можно. Вопрос в другом: куда теперь пакость эту девать? Не в мусорку же выбрасывать?!

— В мусорку точно не нужно, — поежившись, сказала я, — может, просто сжечь?

— А где? На балконе костерок запалить? — резонно заметил Митяй.

— Элементарно, Ватсон, — с ухмылкой отозвался гигант, — урну поджигаешь — и туда. Я сделаю.

— Спасибо. — Я посмотрела на него с благодарностью и вдруг спросила: — А вас как зовут?

— Зовут Гера, кличут Маклай, — отозвался он, — путешествовать я страсть как люблю, вот и погоняло оттуда.