Я не бандит

«Вор в законе» самый высокий титул в криминальном мире. «Законника» должны уважать все представители этого мира. Если его вдруг перестают уважать, он теряет всякий авторитет. На воровской сходке его лишают почетного звания. Раньше Родион этого не знал. Но зона научила его многому. На зоне законный вор – это все.

Вор Горобец у «хозяина» бывал часто. Если верить слухам, у него пять ходок. Последние два раза он чалился в ранге «законника». Авторитет у него приличный.

Горобца уважали все. За исключением некоторых. В числе них, опять же если верить слухам, авторитет из новых по кличке Боксер. Человек, чье имя вызывало у Родиона оскомину.

Боксер отказался отстегивать в воровской «общак». Говоря иначе, вежливо послал на три буквы законного вора. Авторитет Горобца не то чтобы пострадал. Но кое-кто засомневался в его способности навести порядок среди так называемых новых. Родион не знал, почему старый вор не проучил наглеца. Или не хотел, или не мог. А тут еще стало известно, что и Капитону не очень хочется делиться с ворами. В «общак» их он отстегивал. Но не сполна и скрипя зубами. Короче говоря, Горобец был недоволен и одним, и другим. На этом и решил сыграть Родион.

На Горобца выйти не проблема. Гораздо труднее встретиться с ним. Но Родион легко обошел все трудности. Потому как вор и сам хотел поговорить с ним. И встреча состоялась.

«Законник» встретил его неласково. Еще бы, в его глазах он отморозок, беспредельщик. Ни с того ни с сего наехал на Капитона. Нарушил хоть и шаткий, но баланс в криминальном обществе. После драки у кафе «Дорожное» осталось несколько трупов. Менты могут разозлиться. А это большой шухер. Кому он нужен?.. Если бы Родион был большой величиной, еще бы ничего. Но для Горобца он никто. Хрен с бугра.

– Я заслал маляву на «сороковку», где ты мотал срок, – мрачно изрек вор.

«Горобец» по-хохлятски значит «воробей». В молодости, говорят, он и был похож на воробья. Невысокого роста, тощий, волосы взъерошены, вечно куда-то скачет. Со временем он заматерел, остепенился. Взгляд стал похож больше на соколиный, чем на воробьиный. Хищный у него взгляд, пронизывающий, до самых печенок продирающий. Немалых усилий стоило Родиону держать себя гордо, независимо. Но не нагло, не вызывающе.

– Зачем? – достаточно вежливо спросил он.

– Здесь, говорят, ты шараги уличные водил, шпаной заправлял.

– Да было дело.

– По малолетке ты в авторитете был, так?

– Вроде так.

– Срок по правильной статье схлопотал, так?

– За кражу, было дело.

– На себя все взял... Хотя сам-то ничего не поимел. Другие поимели...

– Вы и это знаете? – уважительно удивился Родион.

– Я знаю все, – одними губами улыбнулся вор. – И как у «хозяина» ты себя вел, тоже узнаю. Что, если ты из этих, из «обиженных»?..

О чем это он?

– Понял, – с усмешкой кивнул Родион. – Курица не птица, «петух» не человек... Нет, с этим у меня все правильно. Сами подумайте, пошел бы «обиженный» на поклон к законному вору?

Опущенный люд ненавидит воров. Потому как они установили жестокие законы, по которым человека можно сделать пидером из-за мелкой оплошности. Родион знал случай, когда «блатной» отмотал срок и откинулся на волю. Только недолго водку он жрал. Даже бабу поиметь не успел. Зарезали его. И не просто, а с особой жестокостью. Особенно пострадало мужское «хозяйство». Менты не облажались, вышли на убийцу. Им оказался бывший «петух», который по воле погибшего целых пять лет страдал от бесконечных унижений в петушином углу. Сам он вышел на свободу на год раньше. И все это время готовился к мести. И отомстил за свою поруганную честь. Родион нисколько не осуждал его.

– Всяко бывает, – уклонился от прямого ответа Горобец. – А ты, получается, ко мне на поклон пошел?

– Ну так я хоть «мужиком» на зоне был, но ваши воровские понятия уважаю...

– По понятиям беспредельные «животные» живут. Рэкетсмены которые. А мы по законам живем... Значит, уважаешь наши законы?

– Не все, – признался Родион. – Но почти все...

– Ну спасибо, – язвительно усмехнулся вор.

– Я и на зоне в «общак» воровской отстегивал.

Можно подумать, там, за колючкой, у него был выбор – платить или нет.

– И сейчас считаю, что перво-наперво в «общак» должен отстегнуть... Вот, деньги принес. Шестьдесят тысяч...

– Ты полагаешь, я их приму? – резко спросил Горобец. И впился в Родиона пронзительным взглядом.

– А что? Я ж на благое дело. Сам у «хозяина» был, знаю, как там, в неволе, нужен «грев».

– Хитер ты, бобер. По беспределу шум поднял, Капитона потеснил. А теперь откупиться хочешь?

«Не пойдет», – так должен был сказать вор. Но не сказал. Подал Родиону надежду.

– Почему по беспределу? Мы с друзьями автомастерскую открыли. Капитон наехал. Мы ему «стрелку» забили. А он на нас положил с прибором. И мастерскую спалил. А это большой убыток... Я ему что, сосунок недоделанный, чтобы такое дело прощать? Пришлось толпу поднимать, уму-разуму Капитона учить...

– Да уж вижу, развернулся ты круто. С места сразу в карьер... Только Капитон не успокоился. Ножи на тебя точит.