Я не бандит

Оказывается, в ту ночь со склада был похищен весь товар. На одном засове были обнаружены отпечатки пальцев Родиона. Это когда он уходил, снял с себя перчатки. И неосторожно прикоснулся к металлу…

Но как менты смогли узнать, что это его отпечатки пальцев? Родион состоял на учете в детской комнате, имел приводы в милицию. Но, насколько помнит, отпечатки пальцев у него не снимали. Должны были, но не снимали, в картотеку не заносили.

У него были все основания предполагать, что его подставили. Кто? Возможно, Репа. Это он с дружками вывез весь товар – в этом Родион не сомневался. Но зачем ему нужно было сдавать его ментам? Родион запросто мог заложить его. Да и не по понятиям это. Ведь Репа признанный вор, сотрудничество с ментами для него, как страшное клеймо. Но, может, туфта все это – воровские законы? А сдал его Репа, потому что понадеялся на его молчание.

И Родион молчал. Никого не сдал. Ни Репу, ни Жука с Жекой. И не только из солидарности со своими дружками. А еще потому, что умные люди в СИЗО посоветовали ему брать все на себя, чтобы «групповуху» не припаяли. Групповое участие – это отягчающее обстоятельство со всеми вытекающими отсюда сроками.

Родиона судили, отмерили наказание – шесть лет строгого режима. Этап, пересылки и зона. Все шесть лет он уже здесь. Совсем чуть-чуть осталось. Всего месяц… Но кто вернет ему вырванные из жизни эти шесть лет?… Хотя двадцать четыре года – не самый старческий возраст. Но все же…

Мамалыга стоял в дверях и сосредоточенно смотрел на Родиона. Будто ждал, что тот заступится за «парашника».

Только зря ждет. Родион шесть лет живет с волками. И научился выть по-волчьи. За изгоя заступаться нельзя – это хоть и нелепый, но закон. И он должен следовать ему, иначе сам может оказаться в петушином углу.

Родион не то что заступиться за беднягу – руки ему подать не смел. Он с сожалением посмотрел на поднимающегося парня. И с неприязнью на Мамалыгу.

– Тебе чо, что-то не нравится? – зло глянул на него «блатарь».

– Ты не нравишься, – с достоинством ответил Родион. – Но это мои проблемы, правда?

– Твоя проблема – это я! – Мамалыга явно стремился обострить ситуацию.

«Блатарь» закрывал проход. И Родиона пропускать не собирался. Неужели придется драться?… Нет, только не это…

Родион решил подождать, пока Мамалыга сделает свое дело и слиняет. Но тот как вкопанный стоял на месте. В глазах его пылал огонь. Он готов был стереть Родиона в порошок. Но не только потому, что тот нагрубил ему. Словно кто-то толкал его на расправу.

Бедолага-"парашник" забился в угол и с ужасом ждал развития событий. Мамалыга то и дело посматривал на него. Будто решал, пригодится он ему или нет…

– Жить хочешь? – спросил у него «блатарь».

Изгой закивал головой.

– Тогда скажешь, что это ты его кончил, – показал он на Родиона.

И тут же в его руке появилась заточка. Вот это номер!

– Нет! – еще сильней забился в угол «парашник».

– Тогда и тебя прикончу, – зло ухмыльнулся Мамалыга. – Но сначала его…

Он шагнул к Родиону и резко выбросил вперед руку с заточкой. Только не на того нарвался. Родион сумел уклониться в сторону. Острие самодельного ножа лишь порвало майку и неглубоко вспороло кожу на боку.

Но Мамалыга не унимался. Еще раз попытался достать его. «Пика» описала замысловатую траекторию и едва не чиркнула Родиона по горлу.

Хорошо, он сумел уклониться. Мало того, смог ухватить руку с ножом, как в тиски ее зажал. Но и Мамалыга не мальчик-доходяга. Сила в нем звериная. Напрасно Родион пытался выкрутить руку, обезоружить противника. Мамалыга держался крепко. Но и ему не хватало силы, чтобы высвободить руку и ударить Родиона ножом. Они оба топтались на месте, лупили друг друга ногами, локтями, головами. Родион пропустил с дюжину мощных ударов, но и сам сплющил Мамалыге нос, выбил несколько зубов, сделал «яичницу», оттоптал болевые точки на ступне. Но главное, не дал нанизать себя на «пику».

Родион терял силы, но Мамалыга ослаб раньше. И не смог удержаться на ногах, когда Родион оттолкнул его от себя и с силой ударил головой о бетонную стену. Раз, второй, третий… Он бил его до тех пор, пока тот не разжал руку. Заточка с победным звоном упала на пол. Вслед за ней опустилось бесчувственное тело Мамалыги.

Родион и сам едва держался на ногах. Болела выбитая скула, саднило ушибленное ухо, кружилась голова, к горлу подкатывала тошнота. А еще его душила злоба на этого ублюдка, который непонятно за что пытался его убить. Он нагнулся, поднял с полу заточку. Но в ход не пустил. Еще не хватало схлопотать довесок к сроку из-за какого-то урода… Он повертел нож в пальцах, затем выбросил его в «очко». И только после этого он заметил «парашника». Бедолага забился в дальний угол, его трясло от страха.

– Вот так бывает, – невесело усмехнулся Родион и повернулся к нему спиной.

Он уже выходил из сортира, когда появился дежурный наряд – старлей с двумя солдатами-автоматчиками. Картина им открылась еще та. Один еле шел, вот-вот, казалось, завалится на бок, рухнет на пол. Глаза полузакрыты, лицо залито кровью. Еще один зэк валялся на полу в полном отрубе.