Я не боюсь

— Сам не знаю, как так получилось, — пробормотал отец, — я же столько денег заплатил проклятому Монтгомери, только бы она осталась у него!

— Может, сбежала?

— Нет, документы в порядке. Справка с печатью, я видел своими глазами. Этот сукин сын ее выпустил! — отец в сердцах грохнул кулаком по столу.

— Ну… сейчас она, кажется, ничего не помнит. Может, дать ей просто жить спокойно у тебя на виду?

— Нет! Моя старшая дочь никогда не будет жить со мной под одной крышей. Мы с тобой оба знаем, кто она… что она такое. Ты мой должник по гроб жизни, Джон, и просто обязан помочь!

Свободной рукой я схватилась за мочку уха и сдавила ее, чтобы сосредоточиться на этом ощущении и отвлечься от эмоций. Такого я не испытывала даже в одной клетке с феромагером Дружеча! Мой собственный отец спокойным голосом просил своего партнера от меня избавиться. Стоило бы убить их обоих. Но минутная вспышка гнева уже прошла. Конечно, я не смогу тронуть и волоска на голове отца. К чему эти глупые фантазии.

— Я не знаю, как помочь, Боб! Мне что, поймать ее, связать, запихнуть в багажник и вывезти за город?

— Да хоть бы и так!

— Полная чушь!

— Послушай, Джон, — заговорил с угрозой в голосе отец, — Ровена умерла из-за тебя. Из-за тебя я лишился женщины, в которой видел смысл жизни. Не заставляй напоминать об этом.

При упоминании имени мамы я невольно вздрогнула. С тех пор, как ее не стало, отец никогда при мне не произносил этого слова.

— Постой-ка, — насторожился Чедвик, — мне кажется, за дверью кто-то есть.

Я услышала шаги и завертела головой. Спрятаться в пустом коридоре оказалось негде. Разве что попробовать добежать до двери кладовой, которая находилась в нескольких метрах от меня. Но было поздно. Дверь приоткрылась. Не придумав ничего лучше, я вжалась в стену позади нее.

Сердце бешено застучало. Что сказать? Как объяснить свое присутствие? Вот сейчас этот человек откроет дверь чуть шире и…

На мое счастье Чедвик не стал все осматривать. Просто выглянул и снова исчез в кабинете. Забыв про туфли, я припустила босиком по коридору — в другом конце имелось окно, через которое можно выбраться наружу. Рама бесшумно отворилась, я подхватила платье и перелезла через подоконник. Сухие ветки неприятно кололи ноги, пока пробиралась под окно кабинета.

Когда я осторожно выглянула, Чедвик уже остался в кабинете один. Он задумчиво попивал коньяк, стоя напротив большого иаибв настенного портрета, на котором художник запечатлел отца и Сару вскоре после их свадьбы. Фотографий матери никогда не держали в доме, а вот счастливое лицо мачехи мелькало тут и там.

Но сейчас сетовать на бездушного отца было некогда. Воспользовавшись тем, что Чедвик стоит спиной, я перемахнула в комнату, одним прыжком подскочила к нему и применила удушающий захват. Бокал выпал из его рук, забрызгав дорогой ковер, а сам противник захрипел. Я торжествовала: как и предполагала, он даже не подумал оказать сопротивление. Слабые феромагеры так предсказуемы.

— Что вы делаете? — простонал Чедвик, пытаясь вцепиться в мою руку. — Сюда сейчас войдут!

— Кто? Мой отец? Спасибо, что предупредил.

Я подволокла его к окну, развернула, толкнула поперек подоконника, подхватила за ноги — и вот уже Чедвик рухнул куда-то в кусты. Перепрыгнув подоконник, я аккуратно прикрыла створки и, оттащив жертву чуть подальше, уселась ему на грудь.

— Я знал, что это ты, — слегка улыбнулся Чедвик, но я видела, что ему трудно дышать под моим весом. — Почувствовал сквозняк.

— Да? Почему же не выдал?

— Во-первых, хотел убедиться, что не показалось. А во-вторых… я не во всем одобряю Боба, и подумал, что тебе полезно послушать.

— Ну, давай. Я слушаю. Расскажи мне все.

— Дженнифер, давай ты слезешь с меня, и мы поговорим, как цивилизованные люди? Что за неуважение? Я же в отцы тебе гожусь!

— Я давно перестала быть цивилизованной. И, как вижу, не без вашей с моим отцом помощи, — я чуть сдавила пальцами его шею. — Почему отец хочет от меня избавиться?

— Тебе лучше спросить это у него, — сверкнув глазами, ответил Чедвик. Его лицо приняло героическое выражение, как у партизана на допросе.

Я отпустила шею и ткнула его кулаком в зубы — совсем легонько, но достаточно, чтобы губы тут же окрасились кровью.

— А теперь скажешь?

— Не могу, — стоял он на своем. — Боб сам должен тебе рассказать.

— Тебе не кажется, что если бы он хотел, то давно бы это сделал? Максимум, на что я могу рассчитывать от него — очередная ложь.

— Значит, пытать его, как меня, ты не будешь?

Я еще раз ткнула его в зубы, чтобы не зарывался.

— Признавайся, зачем ты убил мою мать?

— Что?! — его зрачки расширились. — Я не убивал Ровену!

— Не играй на моих нервах, — пригрозила я, — разве ты еще не понял, что я способна на все?

— Но я правда ее не убивал! Клянусь!

Чедвик повысил голос, и я почувствовала, что он говорит искренне.

— Почему тогда мой отец сказал, что в ее смерти виноват ты?

— Потому что я не успел спасти ее! Должен был, но опоздал! Твой отец любил Ровену, как сумасшедший. Неужели ты думаешь, что он стал бы со мной общаться, если бы знал, что убийца — я?!