Я не буду...(СИ)

Он не носил «розовые очки», отдавал себе отчет в каком мире живет, но к боли все равно оказался не готов. Вернее… к такой боли. Потому что он ждал ее, понимал, что это неизбежно, но когда она все-таки накрыла — вдруг понял, что выражение «мир разлетелся на осколки» — не просто красивое словосочетание. Что он, этот чертов мир, его мир, действительно разлетелся на осколки. Странно, что только сейчас, а не месяц назад, когда Тайлер, никогда-не-его Тай, сообщил ему, что женится.

…Тайлер не встречался с парнями. Не встречался, не целовался, не спал с ними и даже не смотрел на них как-то по-другому. Когда они встретились в первый раз, на какой-то пафосной вечеринке, устроенной хозяином галереи, Тайлер смотрел на него странно, немного растерянно, почти испугано. И без того не особо разговорчивый, он молчал весь вечер, благо, что за него было кому разговаривать. Внезапные общие знакомые, такие же общие интересы — и беседа потекла словно сама собой. Итан чувствовал на себе тяжелый, изучающий взгляд, невольно ежился от его интенсивности, но упорно смотрел куда угодно, только не на парня, от одного вида которого перехватило дух с первой секунды. Тайлер не был особенным красавчиком, по факту он был даже не во вкусе Итана, но темные глаза, смуглая кожа и короткие каштановые волосы привлекали внимание. В тот первый вечер они еле перекинулись парой слов, все обошлось взаимным знакомством и коротким вздохом после, перед сном, когда перед глазами Итана вдруг встал образ Тайлера. Его длинные чуткие пальцы, держащие бокал, его странный румянец и смущение, которое так ярко читалось в его глазах в те короткие мгновения, когда их взгляды все-таки встречались.

После было еще несколько встреч. «Случайных», как и все у судьбы. В книжном магазине, у прилавка с вином, еще на одной вечеринке. Они сходились, сближались, даже разговаривали, но что-то странное происходило между ними. Что-то… поверх разговоров и вежливых улыбок. Что-то тягучее, пряное, выматывающее душу, сердце и тело. Что-то, что не давало Итану смотреть на кого-то другого, будь то мужчина или женщина, заставляло искать в толпе, прислушиваться к бархатистому голосу. Что-то, что собиралось на кончике языка, словно патока, концентрировалось в груди и стекало тягучей карамелью вниз. Итан не ждал от этого ничего. Вообще ничего. Свою бисексуальность он не скрывал, а в натуральности Тайлера не сомневался. Но эти взгляды исподтишка, якобы случайные касания, от которых кололо кончики пальцев…

Итан хотел поговорить. Как-нибудь. О том, что происходит. Уже почти решался, но каждый раз сдавал назад. Вдруг ему показалось? Вдруг он лишь выдает желаемое за действительное? Вдруг те сны, в которых Тайлер был рядом, так сильно влияют на него, что он видит чувства там, где их нет? Не так страшно было ошибиться, как увидеть холод в теплых карих глазах. И он отступался.

А потом начиналось все сначала. Общие друзья оставили мало шансов не видеться совсем. Особенно, если сам хочешь увидеть, обласкать взглядом, коснуться кончиков ресниц, проследить изгиб вечно искусанных губ. И он шел, летел на очередную выставку, вечеринку или просто дружескую посиделку в баре. И тонул, тонул, тонул в расплавленном шоколаде глаз Тайлера. Снова чувствовал его взгляды, такие странно ласкающие, видел неловкий румянец на его щеках и медленно умирал. Снова собирался поговорить, снова начинал сомневаться и так по кругу.

Он сорвался лишь однажды. Поймав пошатнувшегося от выпитого на очередной вечеринке алкоголя Тайлера, не смог удержаться и скользнул губами по губам. Едва коснулся, но для его безнадежной почти-одержимости хватило и этого, чтобы почувствовать себя счастливым. Возможно, он испортил бы все совсем окончательно, продолжив, если бы Тайлер не выпрямился вдруг, посмотрев на него неожиданно тяжелым, странно-тоскливым взглядом абсолютно пьяных глаз. Вывернулся из удерживающих его рук и по стеночке побрел к выходу, свободной рукой шаря в кармане. Итан запомнил его именно таким. Пьяным, растерянным, тоскующим и безумно красивым в своей мятой рубашке, взъерошенными волосами и пачкой сигарет, которые он стискивал с такой силой, что его путь можно было проследить по крошкам табака.