Я (не) буду твоей

Глаза в глаза — и в следующее мгновение одновременно подаемся друг к другу. Наши губы встречаются. Делаю жадный глоток кислорода перед тем, как утонуть в поцелуе. Крепком, сладком.

Какой же он сладкий!

Обеими руками обвиваю Витю за шею, прижимаюсь. Он не целует меня, а пьет до дна. И я его пью. До последнего глотка, до последней капли.

Сама не замечаю, как оказываюсь на нем сверху. На мгновение прерываем пьянящий поцелуй, соприкасаемся лбами, шумно дышим. Ловлю губами его дыхание. Подаюсь вперед на несколько миллиметров и снова касаюсь мужских губ. Усиливаем поцелуй, переплетаем языки. Каждая клетка моего тела взрывается, словно фейерверк. Это чистое ни с чем несравнимое удовольствие.

Разве поцелуй может доставлять столько удовольствия?

Обе руки Виктора пробираются под сарафан, идут вверх. Я вжимаюсь бедрами ему между ног, чувствую сквозь брюки вставший твердый член. Это заводит меня еще больше. Бесстыже трусь о него промежностью. Витя сжимает мои ягодицы, вдавливает в свой член.

Одежда мешает. На ощупь принимаюсь расстегивает пуговицы на рубашке, Витя перемещает ладони с ягодиц на мою грудь. Трогает ее через ткань, отчего соски твердеют еще сильнее, а потом спускает лямки сарафана. Под ним нет лифчика.

Прерываем поцелуй, чтобы сумасшедшими от желания глазами полюбоваться друг другом. Я вожу кончиками пальцев по крепкому торсу и прессу. Витя гладит мою грудь, трет соски.

«Что я творю?», проносится в голове мысль, но я отгоняю ее подальше.

«Я впервые в жизни творю то, что мне хочется, и с тем, с кем мне хочется».

— Какая ты красивая, — произносит севшим голосом, гуляя руками по моему телу.

Сарафан упал, я обнажена до пояса. Ни на йоту не стесняюсь, не сжимаюсь, не краснею. Наоборот, распаляюсь еще сильнее под восхищенным взором Виктора. Кожа горит. Я горю. Мне нравится, как этот парень на меня смотрит, как любуется. Хочу нравиться ему, хочу возбуждать его, хочу, чтобы его член стоял на меня.

Никогда еще в моей голове не было таких грязных пошлых мыслей. Никогда еще я не сидела верхом на мужчине голая по пояс и не терлась о его член.

Витя подается вперед, целует сосок, проводит по нему языком. Стону. Ощущения — запредельные. Я будто парю над небом. Хочу, чтобы Виктор ласкал меня, целовал, доводил до исступления. Он играет с моей грудью, я ускоряю движения бедрами. Витя чувствует через брюки, какая я мокрая?

— Вить, — тихо зову.

Он поднимает на меня лицо. Глажу его ладонями, целую в губы и шепчу:

— Я хочу, чтобы ты стал моим первым мужчиной.

Глава 18. Лучшее в жизни

Кажется, Витя не очень понимает, о чем я говорю. Смотрит на меня и молчит. Слегка прищуривается.

— В смысле первым? — наконец-то подает голос.

— В прямом. Я девственница.

Лицо Виктора вытягивается в таком изумлении, как будто я сказала что-то страшное и ужасное. Например, призналась, что пью кровь младенцев, не меньше.

— То есть, как ты девственница?

Магия и волшебство, что окутывали нас с того момента, как мы сели на заднее сиденье автомобиля, вмиг улетучиваются. Я чувствую себя глупо и нелепо, сидя полуголой верхом на парне и признаваясь в своей невинности.

— Вот так. Я девственница. Почему ты так удивляешься? Никогда не встречал девственниц?

Мой тон немного резковат. Хочу слезть с Вити и вернуть на место сарафан. Предпринимаю попытку это сделать, но Виктор останавливает меня, крепко схватив за талию.

— У тебя же есть жених, ты же помолвлена, — не спрашивает, а утверждает.

— У нас с ним не было секса. Он живет в Англии, учится там. В Россию приезжает только на каникулы. У нас отношения на расстоянии. Мы редко видимся. До секса так и не дошло, хотя несколько попыток у нас было. Я понимаю, что это странно выглядит и звучит, но как есть.

Назвать «попытками» те несколько раз, когда Марат жадно меня целовал, трогал попу и терся об меня своим стояком, конечно, преувеличение. Мы даже не дошли до того, чтобы снять одежду. Сейчас с Витей я зашла гораздо дальше, чем за все годы с Маратом. А самое главное — ни разу с Маратом не было тех ощущений, которые я испытала сейчас с Виктором.

— Почему ты хочешь, чтобы твоим первым стал я?

Интересный вопрос. Осмеливаюсь поднять на Витю глаза.

— Не знаю, — честно признаюсь. — Наверное, потому что я очень возбуждена. И это не первый раз. Я… — запинаюсь, стесняясь говорить дальше. Но сегодня же ночь смелых поступков? Тогда надо быть смелой до конца. — Я все время чувствую сексуальное возбуждение рядом с тобой, — договариваю фразу и смущенно закусываю губу.

Еще буквально пять минут назад мы так горели друг другом, что разговоры — последнее, что нам было нужно. А теперь звучат какие-то вопросы, откровенные признания.

— И что скажет твой жених, если в брачную ночь ты окажешься не девственницей?

Ну вот зачем он тащит к нам сюда Марата? Ему хочется поговорить о моем женихе?

— Я не обещала ему быть в загсе девственницей, — снова произношу резко. — Ладно.

На этот раз мне удается слезть со Смолова быстрее, чем он успевает меня остановить. Быстро натягиваю лямки сарафана обратно.