Я не я

Со двора были слышны мелодии уличных музыкантов, радостные крики простолюдинов, ожидающих милостей от господ в честь свадебного веселья. Но даже они не могли заглушить рев молодых свиней, которых ждала участь стать украшением не одного пиршественного стола в этот праздничный вечер. Хотя по замку уже сейчас разносились волнующие ароматы изысканных свадебных яств и без этих несчастных четвероногих.

Сначала Джессику слегка накормили лишь овсянкой, напомнив ей, что в такой день по традиции это незамысловатое блюдо служило завтраком для всех, без исключения[7]. Хотя она жутко хотела есть, слуги ей почему-то не дали возможности насытиться вдоволь, напоминая, что ее уже сейчас ждет обряд «Очернения невесты». Будто она знает, что он ей сулит! Конечно, Джесс немного заволновалась и, несомненно, хотела поинтересоваться, что это за обряд. Она стала искать глазами Нормину, с целью тихонько выведать у нее тонкости этого ритуала, чтобы не попасть впросак. Но ее единственной сообщницы в этом «театре абсурда» нигде не было видно.

Паркенс облачили из двух принесенных нарядов в совсем простенькое платье. Второе, не тронутое, как ей сказали «Пока!» также вряд ли можно было назвать подвенечным, потому что было не привычным белым или другого цвета изысканным, а скорее национальным, с клетчатой юбкой.

Волосы ей также не стали укладывать в прическу. Лишь стянули в какой-то бесформенный узел, накрыв плотной однотонной косынкой.

Когда Джессика глянула на себя в зеркало, мелькнула мысль: «М-да! Незавидная участь средневековой невесты-леди! Я представляла себе несколько иначе ее свадебный наряд! Как же тогда выглядели простолюдинки-невесты?!» Пухленькая служанка Гленна, как будто прочла мысли Джессики, сделала, по ее мнению, успокоительное замечание:

— Радуйтесь, леди, что вам, хотя бы, по счастью, не доведется никогда испытать муки «Права первой ночи», как нам простым смертным девушкам.

Паркенс невольно глотнула воздух, вспомнив все, что знала об упомянутой Гленной жестокой традиции тех жутких варварских времен, когда существовало право землевладельцев и феодалов после заключения брака зависимых крестьян провести первую ночь с невестой, лишая ее девственности.

После таких жутко картинных слов Гленны, Джесс уже решила, что стерпит все до самого конца! Наградой ей будет — личный удачный «подарок» жениху, когда он свою первую брачную ночь проведет с вышитой подушкой! А она, Джессика Паркенс, в это время будет добираться в Англию на попутках и репетировать, что она скажет Сэмюэлю при встрече! «А может быть, я тороплюсь с выводами? И это было бы мое последнее испытание? Может, в этот самый момент появиться Сэм и наконец признается в своем розыгрыше, пусть и неудачном?! Не может же Дункан Маккоул и вправду ее принудить к плотским брачным утехам!»

Пока она тешила себя этими мыслями, ее дружной толпой вывели во двор крепости. Двор она еще не видела ни разу, если не считать один раз ночью (много ли в темноте увидишь!) по прибытии в замок и второй — с высоты крепостных стен — когда ее перепуганную в тот же первый поздний вечер волокли к перилам каменного балкона, чтобы объявить о ее согласии стать Равенной Маккоул.

Двор был широким, многолюдным. В центре площадки, как раз напротив упомянутого балкона, стоял помост. Вероятно, сделанный для оглашений воли хозяев замка или для места наказаний за провинности, возможно, и казней. Возле него собралось много ротозеев, хохочущих и потешающихся. Причем большая часть из них были поданные Маккоула или вассалы-союзники. Там был и Локсли, и Донован, и Маккоул-младший, и Ленокс. Когда вереница слуг сопроводила невесту ближе к этому зрелищу, Джесс разглядела сквозь толпу у позорного столба помоста привязанного мужчину в «великолепном костюме Адама». Когда ее взор медленно поднялся от мускулистых бедер к лицу обладателя красивого нагого тела, Джесс смутилась, потому что встретилась глазами со своим мнимым женихом, Дунканом Маккоулом! Но как же это, возможно?! Воины-мужчины ликовали, выкрикивая различные подзадоривающие фразы в честь жениха. Джессика боялась вновь поднять глаза на Дункана, теряясь в догадках о причинах его позорного плена у шеста. Спасла положение Нормина, служанка каким-то образом оказалась рядом, а может она уже давно ее сопровождала, а Джесс от ежеминутных потрясений могла ее и не заметить. Нормина, видя ее перепуганные глаза, шепнула, что так мужчины празднуют последнюю холостую ночь жениха, и это ее традиционные последствия. Обычно жених либо напивается в крайний раз в стельку, либо вымотанный различными способами: тренировочной битвой с равными на мечах, непосильным трудом, умышленной двухдневной бессонницей, наконец, в сонном «отрубе» подвергается такому шуточному испытанию.

Паркенс упорно отказывалась смотреть, что за этим последует дальше. И поэтому не видела, как Дункана освободили от пут веревок и, все так же ликуя, накинули килт с меховой накидкой на его плечо. Дункан стойко держался, не дрогнув ни одним мускулом, словно женился неоднократно в своей жизни по средневековым обычаям.