Я не люблю своего мужа

– Да как-как, – ответила Наташа, догадавшись, о чем та хотела спросить. – Как-нибудь так. Не всегда же нам использовать потусторонние силы, да и к тому же я часто думаю в последнее время, а не придется ли потом за это расплачиваться? Опять же если это действительно наша данность, то никуда наше море не денется, придет за нами, может, даже в квартиру Валеры, у него, кстати, тоже шестой этаж.

Наташа улыбнулась, надеясь, что ее слова хоть немного подбодрят Марину, но та так и не смогла больше говорить. Подруги неловко и скомкано попрощались.

Минут пятнадцать Марина сидела, уставившись в одну точку и была не в состоянии даже думать о чем-либо, ощущая лишь отчаянную пустоту внутри себя. Потом все-таки заставила себя подняться и пойти на кухню, чтобы приготовить обед. Машинально совершала привычные действия, мыла, строгала, перемешивала, доставала и убирала посуду, протирала со стола. Вечером даже Миша заметил, что с Мариной творится неладное.

– Плохо себя чувствую, – отговорилась она.

Он предложил ей пораньше лечь спать, и она последовала его совету. Ушла в спальню, забралась под одеяло, но ее вдруг начало морозить, так что согреться не помогало ни оно, ни накинутый сверху плед. Всю ночь ее знобило, бросало то в жар, то в холод, даже мерещилось что-то – так всю ночь и провела в мучительном бреду. Утром Миша вызвал врача.

– Инфекция, – сказал доктор после осмотра Марины. – Постельный режим, обильное питье, если будет совсем плохо, что-нибудь жаропонижающее. Через три дня хорошо бы снова показаться врачу.

Миша съездил в аптеку за лекарствами, вызвал няню, чтобы та присматривала за Егором и Ярославом, попросил Галю взять на себя приготовление еды и наконец уехал на работу.

Марина болела ровно неделю. Сначала все время проводила исключительно в спальне, потом, все еще очень слабая, выходила на балкон и сидела, кутаясь в теплый плед и наблюдая за иногда попадавшими в поле зрения сыновьями и опекавшей их домработницей и няней. Ей не нравилось, что Галя кладет слишком много масла в еду, а няня все время пытается занять чем-нибудь мальчиков, почти не оставляя им свободного времени, но не находила в себе сил, чтобы возразить им. И все-таки настал день, когда ей надоело терпеть в своем доме чужие порядки. В конце концов, черт с ним, с этим купанием, жила без него и дальше проживет. Есть много радостей и без него. Снова захотелось обнять своих сыновей, к которым она не подходила все эти дни, боясь их заразить, помыться наконец-то нормально, надеть что-нибудь красивое, сесть за руль и поехать в город за покупками. И наконец-то приготовить что-нибудь, что можно есть, не рискуя надсадить печень!

На следующее утро Марина проснулась совершенно здоровой, сделала за день большую часть задуманного, а вечером приехал с работы Миша и сообщил, что через два дня опять уезжает в Кемерово.

– Надолго? – спросила Марина.

– Может быть, на неделю, – сказал он. – Я все-таки решил открыть там производство, и теперь там требуется мое присутствие, чтобы разбираться с документами, следить за строительством и всякое такое. Справишься тут без меня?

– Конечно, справлюсь, – сказала она.

Миша провел в Кемерово неделю, приехал домой на выходные, а в понедельник снова уехал – теперь уже до конца месяца, правда, все так же возвращался на субботу-воскресенье.

Сначала Марина с легким недовольством привыкала к новому распорядку, потом стала получать удовольствие от Мишиного отсутствия, но когда он после недельного пребывания дома в очередной раз уехал и в течение месяца ни разу не появился дома, объясняя это усталостью и загруженностью работой, вдруг начала испытывать легкое беспокойство. Объяснить себе его причину она не могла, потому что никаких неудобств в отсутствии мужа не испытывала: Галя все так же помогала ей по хозяйству, если Марине нужно было куда-то отлучиться, она всегда могла вызвать няню, а на выходных была возможность отправить детей бабушкам. И все равно в своих ежедневных разговорах с Мишей Марина не могла удержаться от упреков в том, что он совсем забросил семью.

Миша искренне обижался на ее слова, начинал оправдываться, но это подстегивало Марину еще сильнее, и она находила все новые поводы заставить Мишу чувствовать себя виноватым, что опять же приводило к его новым оправданиям. Зачем она это делала, она и сама не знала. Хотела, чтобы Миша вернулся? Но судя по тому, как она воспринимала его общество в последнее время, она наоборот должна была радоваться его долгому отсутствию и желать, чтобы оно длилось как можно дольше. Действительно подозревала его в чем-то? Конечно, были такие мысли, но как бы Марину ни будоражили фантазии о том, что ее муж может изменять ей, все-таки ей с трудом верилось, что это на самом деле возможно. Скучала по нему? Это казалось нелепым даже в качестве предположения.