Я (не) люблю тебя... Прости

Когда отец рассказал ей, что Олечки не стало, она разразилась истерикой, последствия которой пришлось лечить больше года. К счастью, заикание со временем прошло. Но психика Миры была слишком ранима. Любая нестандартная ситуация в школе или дома вызывала поток слез, взрыв эмоций и последующую за этим длительную депрессию.

Время лечит душевные раны. Зарубцевались, насколько это возможно, они у Людмилы, которая по-прежнему дарила свою любовь Славушке. Глубоко спрятал горе Павел Афанасьевич. Забыла трагические события Мирослава. Но перенесенная психологическая травма нет-нет да и давала о себе знать взрывным поведением девочки, строптивостью, слезами.

Помятуя рекомендации психолога, родители ревностно уберегали ее от стрессов. Отец старался строгостью глушить эмоциональные всплески дочери, хотя редко в чем мог отказать ей. И она это понимала. Людмила, тихонько утирая слезы во время размолвок между отцом и дочерью, старалась во всем поддерживать Миру.

Мирослава переросла опасный подростковый возраст. Характер ее выровнялся. Она была весела, общительна, жизнерадостна. Но всякий эмоциональный всплеск пугал родителей. Они гасили свое недовольство, не рискуя спровоцировать рецидив психологического расстройства.

Импульсивность Мирославы тревожила их, хотя взрослая девушка уже умела руководить эмоциями и давать оценку своему поведению. Однако страх за здоровье единственной дочери, единожды поселившийся в сердцах отца и матери, не покидал их никогда.

***

— Миша, пора вставать, — Мира поднесла к его уху будильник.

— Ну перестань, дорогая. Еще минутку.

Мирослава, весело смеясь, уже стягивала с Михаила одеяло. Он обожал утром понежиться, но Мира строго следила за его распорядком, не давая расслабляться.

— Ты забыл? Сегодня у тебя важные переговоры, — она тормошила лежебоку, не позволяя окунуться в дрему.

— Какая ты… жестокая.

— Нет, милый, не жестокая, а заботливая.

— Какая-то забота у тебя странная.

— Мишель, нас ждут великие дела. Поэтому вперед! Наша цель — выиграть тендер. А переговоры — важная ступень к этому.

Михаил нехотя поднялся и, едва волоча заплетающиеся ноги, побрел в ванную комнату. Пока он освежался после сна, Мира уже накрыла стол к завтраку.

За год совместного проживания с Михаилом она стала заметно походить на мать. Не внешне, а заботливостью. Утро начиналось с обильного завтрака — Миша должен быть в хорошей форме. У него серьезные дела. Цель — доказать Павлу Афанасьевичу, что он — деловой человек, способный обеспечить спутницу жизни.

Надо сказать, что у него все прекрасно получалось. Везунчик. Фирма по поставке медицинского оборудования, в которой он начинал свою трудовую деятельность, процветала. Сам Михаил из простого сотрудника отдела закупок уже перерос в ответственного руководителя отдела по продажам. Намечалось очередное повышение на должность финансового директора.

Мирослава гордилась его достижениями. Ей было важно выставить его в наилучшем свете перед родителями. Поэтому она, не особенно задумываясь о собственной карьере, создавала условия для карьерного роста Михаила, окружая его заботой и вниманием.

Глава 10

Все складывалось прекраснейшим образом. Получив должность финансового директора, Михаил стал правой рукой шефа. Тот в нем души не чаял. Герасимов руководил фирмой долгие годы. Со временем здоровье его заметно ухудшилось. Хотелось отдыха.

Наследника у него не было. Как-то так получилось, что вначале совместной жизни с любимой женщиной, красавицей Ольгой, они откладывали на будущее рождение ребенка. Потом оказалось, что у жены какие-то проблемы, и она не может иметь детей.

Вопрос усыновления не рассматривался. Ольга призналась, что не сможет полюбить чужого ребенка.

Сейчас, когда Герасимову исполнилось семьдесят, остро стал вопрос, кому передать бразды правления. Ольга была на двенадцать лет младше супруга, но, никогда не вмешиваясь в дела мужа, она и в мыслях не допускала, что займется ими.

А тут везунчик Михаил, первое доверенное лицо Герасимова.

— Михаил Геннадиевич, я вызвал Вас для серьезного разговора, — начал шеф. Михаил мысленно пробежался по событиям последней недели: «Вроде бы все прекрасно, никаких недочетов в работе нет, документация в порядке».

— Понимаешь, Миша, ты для меня как сын. Работаешь у меня давно. — Он помолчал, подбирая слова. — Мне уже тяжело справляться с делами. Поэтому… я принял решение: управлять фирмой будешь ты.

Сердце Михаила оказалось непонятно где. Во всем теле, в каждой его клеточке оно билось напряженно и, казалось, готово было покинуть его тело.

— Но…

— Никаких «Но». Мы с Ольгой решили, что никого более достойного в нашем окружении нет. Ни детей, ни племянников. Я-то сам детдомовский, а у Ольги родители умерли еще лет двадцать назад. Других родственников тоже нет. Вот и остались мы без наследников и первой, и второй, и даже третьей линии, — шеф тяжело вздохнул и продолжил: — Так что принимай дела, Миша. Я тебе доверяю.

Язык Михаила задеревенел. Предложение было неожиданным. Он ляпнул:

— Спасибо за доверие. Я… подумаю.

Филипп Филиппович улыбнулся:

— Ну-ну, подумай.