Я - не монстр, но кусаюсь

Вечерняя роса холодила ступни. Когда стриженный газон закончился, высокая трава стала хлестать по голени и рвать тонкую ткань халата. Ее любимого халата. Камила бежала, не чувствуя усталости и боли. И когда на горизонте увидела его, прибавила ходу.

Крепкий, широкоплечий и родной. Прыгнув в ласковые объятия, взревела белугой, опустила голову и прошептала:

— Мне так плохо. Так плохо. Успокой, защити…

Он коснулся прохладой щеки и волос, укрыл своей тенью и зашелестел, будто отвечая.

Камила приподняла голову и, вцепившись в его громадные плечи-ветки, перебралась выше. Дуб скрипнул, закачался и спрятал ее под густыми листьями. Усевшись поудобней, она взглянула на горизонт.

Озеро отражало темно-синие облака, а на стыке земли с небесами горело яблоко заходящего солнца, что выпускало оранжевые лучи во все стороны. Вот где магия! Вот где настоящая сила созидания! А в руках Камилы только разрушение, и она совсем не хотела быть такой.

Два холма по две стороны спокойной воды смыкались вдалеке в черную линию, но глаза то и дело цеплялись за рваные верхушки деревьев, что выросли совсем рядом. Чтобы добраться до ласкового озера, нужно преодолеть темный густой лес. Ей не было страшно в прямом смысле, потому что самый ужасный зверь на ближайшую округу — она сама.

* * *

Сколько Шилов не бился в проход, он был перекрыт невидимой пеленой. Она вибрировала, стоило коснуться, но и отталкивала на метр или два, если надавить сильней. Электрическое поле, что ли?

В очередной раз развалившись на земле, Антон уставился в протыканное первыми звездами небо и захохотал. Что-то последнее время все казалось сном. Да только рана на щеке болела слишком натурально, а грязь и влага неприятно стягивали кожу рук. А еще горела спина: от бесконечных падений, от удара об стену. И ладони пекли — слишком много раз он прикасался к незримому барьеру. Точно не сон. Магия? Нет-нет… Должно быть объяснение. И желательно научное.

Оx и девка! Огонь. Так страшно стало, когда она руками шевелила, будто ожила фарфоровая кукла с полки в гостиной. Девушка словно на расстоянии управляла предметами. Но это же невозможно! Брр…

Хотя, если посмотреть с другой стороны: Камила, как испуганный дикий звереныш, не привыкший к ласке и заботе. Антон прикрыл веки и представил ее золотые глаза, аккуратные плечи, высокую грудь… Внизу живота зашевелилось тепло. Нет, не тепло, жар, сводящий с ума. Так же сильно он хотел девушку очень давно, в старшей школе, когда гормоны били через край. Последнее время, все отношения обычно разбавляли его скучное проживание, но не приносили длительного кайфа. Да и оставляли мерзкий осадок.

Как клуб ядовитых змей, в животе шевелился голод. Шилов пытался вспомнить, когда ел последний раз, и не смог.

По мокрой от вечерней росы спине, легкой поступью пробирался холод. Антон приподнялся и сел, сложив руки на колени и опустив голову. Нужно что-то делать. Нужно понять, что происходит. Тут хоть щипай себя, хоть режь — не проснешься, потому что — настоящее все. Реальность ото сна он еще в состоянии отличить.

Внезапно из дома выбежала Камила. Она тихо помчала по газону, даже не взглянув в сторону Антона. Красный халат хлопал в сумерках раненным крылом, темные волосы переливались медью, а светлые ножки мелькали крошечными ступнями.

Шилов поднялся, сгибаясь, как старый дед, и пошел следом. Стараясь не дышать и не шуметь, чтобы не испугать ее. Босые ноги утопали в траве, живот бурчал, все тело болело от ссадин, но Шилов уперто крался за девушкой.

На пригорке, где небольшая поляна заканчивалась спуском к лесу, возвышался огромный дуб. Камила побежала к нему и приникла к стволу, словно к другу. А затем, как обезьяна, полезла вверх, цепляясь за ветки, перебрасывая ноги выше и выше и подтягиваясь так легко, что Шилов позавидовал ее ловкости. Он по деревьям лазил еще в детстве, когда мама была…

Пока Камила не смотрит, Антон подобрался ближе. Что она собирается делать так высоко? Совсем на верхушку вскарабкалась, глупая. И что ее ловить теперь? Или снимать?

По поляне разносился тихий шепот и плач.

— Ками… — осторожно позвал Антон.

Девушка резко умолкла и долго делала вид, что ее нет среди ветвей. Да только луна гуляла легким сиянием по красному атласу и отбрасывала вниз легкое зарево.

— Я знаю, что ты там. Слезай, — проговорил Антон и обошел дерево, выбирая удобную ветку для прыжка. Как девушка смогла так высоко забраться? Тут он со своим ростом не достанет. Вот же упертая: молчит, как рыба. — Слезай, а не то сам сниму.

Камила прыснула, и на голову просыпались листья и мелкие палочки.

— Мне не страшно. Я все равно уже грязный, как черт, — струсил мусор со слипшихся волос. — Слезай! Это опасно. Еще убьешься. Твоя мамка мне потом шею свернет.

— Боишься мою маму? — тихо спросила она, перебравшись по звуку еще выше.

Антон подпрыгнул к ближайшей ветке и, раскачавшись, забросил ноги. Было больно — спина горела огнем и ладони пекли, но Шилов, стиснув зубы, полез дальше.

— Ты еще здесь? — спросила Камила, когда молчание затянулось, а Антон был занят подъемом.