Я не Монте-Кристо

— Где тебя вечно носит, почему ты так поздно возвращаешься домой? — он упирался ладонями о стену по обе стороны от Саломии. Раньше бы она обязательно огрызнулась, что это не его дело, но сейчас так устала, что просто положила ему руки на талию и сказала, глядя в глаза:

— Никита, у меня сегодня был очень трудный день. Четыре пары, мне долго пришлось ждать руководителя по курсовой, а потом еще в «Донне» была фотосессия… Я валюсь с ног, спасибо, что переживаешь, спокойной ночи! — и попыталась его отодвинуть.

— Какая «Донна», какая фотосессия? — его совсем сбила с толку покладистость Саломии, а она в самом деле едва держалась на ногах.

— Мы отсняли новую коллекцию, меня попросила Светлана, владелица «Донны»…

— Не понял, — наклонился ближе Никита, — ты снималась в одном белье?

— Это рекламный буклет, там всего несколько снимков, все очень прилично, — сбивчиво объясняла Саломия, но муж уже завелся.

— Зачем тебе это нужно?

— Мне подарили комплекты, которые я рекламировала, и я…

— Я даю тебе мало денег? — не унимался муж, и тогда она снова посмотрела ему в глаза.

— Никита, максимум через полгода мы разведемся. Мне придется обходиться без твоих денег. Я смогу тогда брать деньги за показы.

Это его почему-то совсем взбесило.

— Показы! Саломия, ты получишь сто тысяч, зачем тебе показы?

— Я все время о них забываю, — пробормотала Саломия.

— Так ты только из-за них и согласилась, разве нет?

Никита еще долго бы над ней нависал, но видимо у нее был совсем сонный вид, потому что он оттолкнулся от стены и сказал металлическим тоном:

— Я хочу видеть эти фото.

Саломия покорно кивнула и побрела к своей комнате.

Фотографии были готовы через день, привезла их почему-то Ирина, и не на флешке, а напечатанные, они уселись с Саломией в гостиной и обсуждали, какой лучше ракурс, когда вернулся Никита. Позже Саломия вспомнила, что ее не покидало чувство определенной постановочности, уж слишком удивилась Ирина, и почему-то ее сын пришел, как только они начали перебирать фотографии.

— Что вы тут делаете? — заинтересованно заглянул он через плечо матери, а потом вдруг изменился в лице, его взгляд потемнел, а речь видимо совсем отняло, потому что некоторое время Никита просто молчал и рассматривал фото, которое Саломии нравилось больше всего.

Фотограф выбрал потрясающий ракурс, Саломия одной рукой прикрывала грудь в кружевном бюстгальтере, вторая рука скользила вдоль тела, голова была опущена так, что волосы падали на лицо, частично его закрывая. Грудь удивительным образом казалась больше, кружевной комплект был достаточно откровенным, но когда до Саломии дошло, что сейчас все это разглядывал Никита, ее щеки вспыхнули, и она попыталась отнять фотографию.

Что тут началось, можно было себе только представить. Елагин орал, грозился оторвать фотографу почти все выступающие части тела, и даже отчитал мать.

— Куда ты смотрела? Ты хочешь, чтобы на нее теперь все пялились? Может, вы еще сделаете рекламный плакат и выставите в витрине магазина? Мама, ладно она дурочка малолетняя, но ты бы подумала! Саломия моя жена!

А вот Ирина, напротив, была удивительно спокойна. Точнее, подозрительно спокойна, как поняла потом Саломия.

— Чего ты кричишь, Никита? Фотографии получились очень пристойными, и потом, мы сами отберем подходящие для коллажа. Это пригласительные буклеты на закрытый показ новой коллекции.

— Что? — севшим голосом переспросил Никита. — Показ? Вы хотите сказать, что она еще и дефилировать там будет голышом?

Саломия пыталась объяснить, что нет, коллекцию представят без нее, но ее мужа было не остановить. Он конфисковал у оторопевших женщин все фотографии, лично встретился со Светланой, отобрал у фотографа исходники и предупредил, чтобы его жену больше никакими показами и фотосессиями не беспокоили.

— Все правильно, детка, — хитро поглядывая, говорила потом Светлана красной как рак Саломии, — твой Никита ужасный собственник. Он не позволит никому смотреть на то, что считает своим, и тут ничего не поделаешь.

То, что содержимое фотографий Елагину не принадлежало и принадлежать не собиралось, Светлане она сказать не могла, проиходилось лишь взыхать. Саломия ломала голову, не подстроила ли все это ее коварная свекровь, потому что все фото бесследно исчезли, а Никита на ее вопрос недовольно буркнул, что сжег их в камине. По глазам было видно, что бессовестно лжет.

— Я пополнил тебе карту, — сказал он, продолжая блуждать взглядом по стенам. — Отец уперся, настаивает на свадебном путешествии. Так что иди по магазинам, Мия, спрыгнуть не вышло.

— Но как же, Никита! Нам придется две недели жить в одном номере! — вырвалось у нее отчаянное. Никита посмотрел на Саломию долгим, протяжным взглядом, усмехнулся и покачал головой.

— Не бойся. Не придется, — а потом добавил негромко: — Только не с тобой.

* * *

Их привез в аэропорт один из охранников, Никита достал оба чемодана, свой и Саломии, не преминув ее подколоть:

— Это у тебя косметичка? А где вещи?