Я не нарочно

Сейчас, в половине первого дня, деревянные скамейки, уютно расположенные полукругом под старыми высоченными кленами, были почти все свободны. Осень настойчиво напоминала о себе холодным ветром, сыростью и низким свинцово-серым небом. Лишь кое-где жались друг к другу немногочисленные парочки да мамаши выгуливали своих чад, плотно закутанных в теплые курточки и шапки до самых бровей.

Светлана села на первую попавшуюся скамью и принялась себя жалеть. Ну почему, почему ей так не везет? Весь мир ополчился против нее, а чем она заслужила такое отношение? Почему все вокруг видят в ней только плохое и никто, ни одна живая душа, не хочет замечать ее броскую внешность, ее яркую индивидуальность? Светлане стало безумно обидно. В носу защипало, и слезы хлынули вдруг таким бурным потоком, останавливать который не имело никакого смысла. Оставалось лишь выплакать их все, до самой последней слезинки.

6

– Ай, не плачь, красавица, дай ручку, я тебе погадаю, всю правду скажу. И что было, и что будет, а ты мне на хлебушек несколько монеток подкинь, позолоти ручку!

Тополян подняла зареванное лицо. Прямо перед ней стояла молодая, красивая цыганка в кожаной куртке и длинной цветастой юбке. За ее руку держался малыш лет трех, замотанный в живописные лохмотья, явно с чужого плеча.

Светлана, насупившись, молчала и шмыгала носом, а цыганка продолжала вкрадчивой скороговоркой, внимательно глядя ей в лицо:

– Не бойся, красавица, дай ребенку на молочко. Вижу, беда у тебя, выхода не видишь, только я так скажу, милая: ты хочешь жить по-хитрому, а надо по-простому. Ну, дай-ка мне руку, всю правду узнаешь! – Женщина присела рядом со Светланой на край скамьи.

Тополян заколебалась. Она, конечно, чуть ли ни с пеленок знала, что цыганкам доверять нельзя, что нежелательно встречаться с ними взглядом, потому что они обладают способностями к гипнозу, что они прекрасные психологи и умело манипулируют человеческими слабостями и пороками. Так вокруг пальца обведут, что и вякнуть не успеешь!

Но ведь Светлана отчетливо помнила, как ее бабушка Елена Викентьевна, мамина мама, рассказывала об удивительной встрече с цыганкой, или, как та сама себя называла, сербиянкой.

Правда, произошло это очень давно, в послевоенные годы, когда Елена Викентьевна жила в маленьком украинском городке и преподавала в местной школе русский язык. Ее муж, дедушка Светланы, погиб под Киевом. Елена Викентьевна получила на него похоронку.

Как-то раз, когда она возвращалась с работы, к ней внезапно подошла ужасающе одетая, худющая сербиянка и попросила денег или какой-нибудь еды. Бабушка попыталась ее обойти, но та схватила ее за руку и стала говорить ей совершенно фантастические вещи. Например, что бабушкин муж жив и совсем скоро она его увидит, но больше они не будут вместе. Что бабушка проживет очень долгую интересную жизнь, практически не болея, и в довершение назвала число и месяц ее смерти. Елена Викентьевна дала цыганке немного денег, но посмотрела на нее как на сумасшедшую.

Каково же было бабушкино изумление, когда через месяц в городок вернулся ее муж, живой и здоровый, но с новой женой – медсестрой, вытащившей его, тяжело раненного, из-под огня. Елена Викентьевна действительно дожила до девяноста двух лет, сохранив ясный ум и память. И даже дата ее кончины была названа сербиянкой верно.

Маленькая Светлана тогда слушала эти рассказы с горящими глазами, затаив дыхание, чтобы не упустить ни одного слова. Ей было одновременно и страшно, и жутко любопытно.

Сейчас этот поразительный случай вспомнился Светлане. А вдруг и у нее на пути встретилась не обычная аферистка, каких полным-полно на вокзалах, а настоящая ясновидящая?

Тополян достала из сумочки кошелек и вытащила оттуда двести рублей. Больше у нее не было.

– Столько хватит? – протянула она деньги цыганке.

Черные глаза женщины хищно блеснули. Мгновенным движением она выхватила купюры, и они тут же исчезли в недрах ее широченной пестрой юбки.

– Добрая ты, да только доброта твоя не от сердца идет, – пробормотала приглушенным голосом цыганка.

Она взяла левую руку Тополян и стала всматриваться в линии, начерченные на ее ладони.

– Ну, говори, чего молчишь? Видишь там что-нибудь? – не выдержала Светлана.

Ей стало интересно и немного боязно, а ну как нагадает что-нибудь плохое?

– Беда твоя в тебе самой. Люди от тебя отвернулись, да только ты сама в этом виновата, – низким, грудным голосом стала вещать гадалка. – Обманываешь много, не сердцем живешь, говорю же, а все хитришь да изворачиваешься. Плохое ты совершила, поэтому тяжело тебе сейчас, и люди тебя обижают. Только ты на них не обижайся, перетерпеть тебе надо, потому как изменится все очень скоро. Не было у тебя друзей, а теперь будут. Один хороший человек поможет тебе с твоей бедой справиться. Только вот еще что: должок у тебя есть, так его отдать надо, милая.

«Какой еще должок? Фигню ты городишь, я денег не занимаю, у меня папа…» – совсем было собралась возмутиться Тополян, но вдруг осеклась.