Я не отдам тебя, Босс

– Инна, – ласковый шепот, скользящие по щеке губы.

Мужские руки хватают за талию, опускаются ниже, задирают юбку.

Я хочу закричать, но и с горла вырывается лишь слабый хрип. Пытаюсь отбиться, но мои руки перехватывают и жестко сжимают запястья.

Мне гадко, больно и безумно страшно. Так, как еще не было страшно, за всю мою, не слишком длинную, жизнь. И вся моя самоуверенность летит к черту. Никакая я не сильная и не умна, раз попала в эту ловушку. Раз разрешила и позволила обращаться с собой так.

– Пожалуйста, не надо, – по щекам льются слезы, но я их не замечаю.

Сильнее прижимаюсь к дверному полотну до боли в спине. Трясусь, как осенний лист на ветру.

А он продолжает гладить меня, обнимать, слюнявить шею своим мокрым и скользким языком.

Я не знаю, что делать. Не знаю, куда бежать. Вспоминаю советы из телевизора, как вести себя с насильниками. Но, даже на секунду, не хочу представлять, что мне они понадобятся.

– Инна? Ты плачешь?

Глупый вопрос. С учетом того, что меня сейчас поимеют, против моей воли.

Болконский, в одну секунду, отскакивает от меня, щелкает выключателем и коридор гостиничного номера, озаряет яркий свет.

Ноги отказываются держать непутевую хозяйку. Медленно сползаю вниз, обхватывая себя двумя руками и пытаюсь прекратить накатившую истерику. Однако, слезы и не думают останавливаться.

Я раскачиваюсь, в попытке себя успокоить, подобно маятнику. Вперед-назад. Вперед- назад.

Стас присаживается около меня на корточки, но больше не прикасается. Смотрит внимательно, хмурится.

– Ну, что ты? – мужская рука тянется погладить меня по волосам, но я отползаю в самый дальний угол прихожей, забиваясь в нишу, между стеной и шкафом. – Не бойся. Никогда не бойся меня. Его надо бояться, но не меня. Инн, я никогда не причиню тебе вред. Никогда.

Инна

– Зачем? – пытаюсь придать голосу нормальную интонации, но короткие всхлипы все равно прорываются.

– Я не знаю, Инн, – тяжело вздыхает Стас и поднимается, нависая над моим маленьким, сжавшимся в углу, телом. – Он вызвал к себе в кабинет, сказал заснять наш секс на видео.

Рука блондина махнула в сторону спальни, где по всей видимости и стояла скрытая от посторонних глаз, камера.

– Ты хотел сказать изнасилование?

– Бл*дь! Никто не планировал насилие. Горев сказал, что берет всё на себя. Моё дело было, только снять на камеру весь процесс.

Я делаю несколько глубоких вдохов. Стираю дорожки от слёз на щеках и пытаясь, держась за стенку, подняться с пола.

Пора успокаиваться и брать себя в руки. Забыть предательство не выйдет. Но я попытаюсь. Попытаюсь не вцепится когтями в лживую рожу Горева. Попытаюсь не думать, что человек, которого я люблю – моральный урод. Потому что только урод, может допустить, чтобы его женщину изнасиловали.

Может и с иллюзиями стоит покончить?! Не была ты никогда его. Не была и не будешь. Удобная подстилка, чтобы спустить пар, воплотить свои грязные фантазии. Не женщина – вещь. Бери и пользуйся, пока удобно. Но стоит только вещи, возомнить себя человеком, замахнуться на что-то большее и вылетит она, как пробка, из твоей жизни. И нет больше никакой жалости. Жалеть надо родных и близких, а не заигравшихся в любовь баб.

– Где он? – сейчас это единственное, что меня интересует.

Я хочу посмотреть ему в глаза. Удостовериться, что меня попросту слили. Вот так банально и, в тоже время, жутко.

– Внизу. В баре,– коротко отвечает Стас, стараясь не смотреть на меня.

Я вижу, что ему стыдно, однако, даже не пытаюсь его уверять, что всё в порядке. Молча киваю и прошу открыть дверь. Болконский подчиняется.

Уже в лифте внимательно смотрю на своё отражение. На блузке не хватает несколько пуговиц, юбка так и осталась задранной, на грани приличия, еще и измятая. На голове вместо укладки воронье гнездо. Размазанная помада и подтёки от туши под глазами завершали картину.

Я выглядела так, словно по мне проехался, по меньшей мере, танк. Осунувшаяся, испуганная, с абсолютно пустым, ничего не выражающим, взглядом. Да, и правда подходящий вечер, чтобы разбить розовые очки, стеклами вовнутрь.

Горев действительно находится в баре. Медленными глотками тянет коньяк, сидя за барной стойкой.

Смотрю на его профиль и ощущаю внутри себя, обжигающую душу, пустоту. Терпкую, с привкусом горечи и слёз. У предателей самые ласковые руки и самые красивые слова. Предатели бьют наотмашь, не размениваясь на мелочи, прямо в спину, когда ты доверишься и потеряешь бдительность.

А я попросту заигралась. Запуталась в своих манипуляциях, спеленала себя по рукам и ногам. Возомнила себя всесильной, вершительницей судеб. Хороший такой пинок, зазнавшейся девке. Качественный.

Босс чувствует мой пристальный взгляд и резко поворачивает голову. Мы бодаемся несколько минут. Взглядом пытаемся высказать друг другу всё, что накопилось за это время.

«Сама виновата» – ловлю его посыл и отворачиваюсь.

Хватит.

Ухожу, чтобы больше не видеть его. В глубине души надеясь, что он догонит меня. Объяснит и я пойму. Пойму и приму, но Горев не появляется ни спустя минуту, ни когда приезжает такси, ни когда водитель увозит меня от «Эллады».