Я не Пань Цзиньлянь

Что касается увещеваний Ван Гундао, Чжэн Чжун мог их и не принимать во внимание. а вот звонок от Ма Вэньбиня игнорировать было нельзя, Чжэн Чжун на такое бы и не осмелился. в то же время ему и самому хотелось увидеть Ли Сюэлянь, чтобы убедиться, действительно ли она является таким монстром, который уже двадцать лет вьет веревки изо всех его выше– и нижестоящих коллег. Когда же он наконец встретился с Ли Сюэлянь, то увидел вполне обычную деревенскую женщину: волосы с проседью, фигура бочонком, да и голос с хрипотцой. Увидев Ван Гундао, Ли Сюэлянь вроде как удивилась:

– Ты ведь вчера уже приходил, зачем сегодня пожаловал?

– Старшая сестрица, вчера это вчера, а сегодня – совершенно другое дело.

Указывая на Чжэн Чжуна, он представил его:

– Это начальник нашего уезда господин Чжэн. Я, как человек маленький, вчера не смог тебя убедить, поэтому сегодня пригласил к тебе нашего руководителя.

Все уселись в саду под финиковой пальмой, и Чжэн Чжун первый спросил:

– Тетушка, я люблю говорить без обиняков, поэтому спрошу напрямик. в Китае скоро будет проходить съезд ВСНП, вы собираетесь туда ехать со своей жалобой?

Ли Сюэлянь кивнула в сторону Ван Гундао:

– Я разве вчера не сказала ему, что в этом году я не поеду?

Тогда Чжэн Чжун задал ей такой же вопрос, какой вчера ей задал Ван Гундао:

– А почему не поедете?

Ли Сюэлянь пришлось повторяться:

– Раньше я не все понимала, а теперь прозрела.

Ван Гундао ударил рука об руку:

– Чем больше ты об этом говоришь, тем неспокойнее у меня на душе.

Немного помолчав, он добавил:

– Ты так говоришь, потому что собираешься жаловаться.

Чжэн Чжун сделал Ван Гундао знак рукой, чтобы тот успокоился, а сам обратился к Ли Сюэлянь:

– Председатель суда Ван тебе не верит, а вот я верю. Раз ты смирилась, напиши расписку.

Ли Сюэлянь удивилась:

– Какую еще расписку?

– Расписку в том, что больше жаловаться не будешь, снизу поставишь свою подпись.

– Поставлю подпись и что с того?

– Если все-таки поедешь жаловаться, то понесешь ответственность.

– Тогда я ничего подписывать не буду.

Чжэн Чжун оторопел:

– Раз жалоб больше не будет, почему боишься написать расписку?

– Я не боюсь, дело тут совсем не в этом, и доводы у меня свои имеются. Я, несмотря на свои обиды, могу и не жаловаться, но писать расписку я не стану. в таком случае я вроде как останусь виноватой. и ладно бы речь шла о каком-то минутном промахе, а так окажется, что все двадцать лет я была неправа.

Чжэн Чжун снова оторопел. Он понял, что эта женщина непростая. Чжэн Чжун никак не ожидал от нее такого, в общем-то, разумного ответа. Он поспешил ее успокоить:

– Тетушка, да это же пустяковое дело, просто формальность.

Ли Сюэлянь замотала головой:

– Это сейчас – формальность, а случись что в будущем, вы на основании этой бумажки меня и под арест возьмете.

Чжэн Чжун наконец понял, что ему попалась несговорчивая натура. в этом состояла вся суть Ли Сюэлян: в любых его словах она усматривала подвох. Чжэн Чжун поспешил ей объяснить:

– Нет у нас такого намерения, это просто для всеобщего спокойствия. Как мы можем прийти к согласию, если ничем, кроме слов, его не подтвердим?

Ван Гундао вытащил из портфеля официальный бланк, на котором уже было напечатано несколько строк.

– Старшая сестрица, мы уже вместо тебя набросали черновик, подпиши его сегодня, пока здесь начальник Чжэн.

Он вытащил из нагрудного кармана ручку:

– Если подпишешь, то впредь я тебя больше беспокоить не буду.

Вопреки ожиданиям, Ли Сюэлянь отшвырнула ручку и заявила:

– Я ведь не собиралась в этом году подавать жалобу, но вы меня так достали, что теперь я изменила свое решение и все-таки поеду жаловаться.

Чжэн Чжун так и обомлел. Ван Гундао поднял с земли ручку и, хлопнув по расписке, сказал:

– Смотрите-ка, наконец, сказала правду.

3

Начальник уезда Чжэн Чжун при личной встрече с мэром Ма Вэньбинем был раскритикован за то, что усугубил противостояние между органами власти и Ли Сюэлянь. Когда Чжэн Чжун, находясь на должности первого зама начальника соседнего уезда, расправился с осадой уездной управы, он и тогда усугубил противостояние. Но то, по словам Ма Вэньбиня, был оправданный шаг, а сейчас это была ошибка.