Я не Поттер!

С тех пор ночные коридоры замка пусты, и те, кто не должен мешать тем самым черным крадущимся теням им не мешает, а спит и видит сны. Гулкий стук протеза Аластора Моуди, мяуканье миссис Норис, да посапывание обитателей портретов – обычно это и все звуки ночного замка. В связи с резонансным побегом известной и опасной Пожирательницы, ночные дежурства старост отменили, а школу патрулировали одни лишь учителя, имеющие знания по защитной и боевой магии. Чаще всех выпрашивал себе дежурства Аластор, не доверявший не то что моему отцу или Элис, при одном только виде которой он нащупывал в кармане палочку, но даже Минерве.

— Распустили вас, развели вседозволенность! – кричал он каждый раз, когда какой-нибудь припозднившийся, но еще не опоздавший ученик запутывался в его временных ловушках и плавал под потолком, как муха в огромной капле сиропа. – Я тебе покажу, как режим нарушать… Здесь вам не Азкабан, не удерете! – и грозил несчастному посохом.

На меня аврор внимания не обращал, по крайней мере, стоя к нему лицом, ничего особенного в его поведении я не замечал. Однако стоило мне обернуться и все менялось. Друзья послушно докладывали, как профессор на меня смотрит, скрипит ли зубами, и что их мнению, он хочет со мной сделать на данный момент. Судя по силе проявлений всего вышеперечисленного, и если верить Гойлу, конечно, аврор сутки напролет хотел меня убить. Хотя, быть может он подозревал, что я хочу того же? На уроках старик называл меня или «мистером» и тыкал в меня своим посохом, уточняя, какого мистера он имеет в виду, или же просто «избранным», что бесило оного намного сильнее.

— Эй, избранный… какие из непростительных тебе известны? – обратился он ко мне на самом первом своем занятии. – Да, ты, со шрамом.

— Все! — ответил я без лишней скромности. – У меня хорошее домашнее образование, я вам не магл.

— Да ты… – аврор побагровел и кинулся ко мне. – Ты… – он тянул руку к моему горлу. — Одни беды от тебя!

Грифиндорцы одобрительно зашептались, но больше ничего не произошло, разве только задрожал мой сосед по парте.

Однако в последнее время Рон дрожал постоянно, боялся смотреть мне в глаза, и не зря. Ведь внутри меня зрела идея избавиться от рыжего, как от балласта. Это сейчас он палочку на проверку врагам понес, себя очистить в их глазах хотел, убедить грифиндорцев, что все не так, как есть на самом деле. Что нас ждет позже, через полгода или год?

В мире Темного Лорда парень ничего не искал, он сжился с ним ради Драко и Джинни. Все говорило о том, что он не только любит Джинни крепкой братской любовью, но и Драко ему дорог, как брат. За них он полцарства бы отдал, если б имел. Вот их он никогда не предаст, ими он дорожит и за ними скучает. Для него я – опасный и сильный паук, затянувший его друзей в свою паутину.

Сколько слез было им пролито в прошлом году, сколько обидных слов произнесено, сколько ночей подряд он сбегал из подземелий и какое бесчисленное количество раз Малфой ловил его у кабинета Дамблдора или Минервы – не счесть. Было время, я размышлял на тему дружбы с рыжим, было время – он мне нравился, было время – я был глупым. Кем-то где-то моя жизнь уже расписана, и в этом расписании время для дружбы отведено одному лишь Драко. Да он мне больше, чем друг, он уже кто-то родной, и не только по крови.

Уизли крадет его у меня по частям. Он украл у меня время, которое я бы мог провести с Малфоем, вспоминая наше общее детство и мечтая о нашем будущем. Противный мальчишка все курсы за ним хвостиком таскался. Пару раз даже «забыл» сказать, что все уже в Малфой–мэноре и ждут только меня. Считает себя хитрым, восхваляет квиддич и болеет за болгаров только потому, что за них болеет Драко. Затем он украл у меня его мысли. Больше я их не узнаю. Приятель боится за рыжего, мать, стесняется быть веселым, когда я рядом, втайне учится легилеменции и что-то ставит мне в вину. И самое странное – я не знаю что именно, но точно знаю – его жизнь я Уизли не отдам.

Я тащу строптивого блондина за собой, стиснув зубы и не жалуясь. Пусть Рон не думает, что мне все равно, я беспокоюсь за Малфоя сильнее, чем он, только по другой причине. Плевал я на его терзания, они пройдут с годами, но Уизли не понимает, если его друг сделает хоть шаг в сторону от Волдеморта, пусть даже маленький, выдаст хоть малую толику своих сомнений… Рыжий будет плакать, а я, неумеющий пускать слезу, закапывать гроб. Кому из нас будет хуже? Что-то мне подсказывает – усопшему!

Я исчерпал свой словарный запас, беседуя с Роном, и убеждая его в том, в чем он абсолютно точно не сможет убедиться. Полагаю, рыжий боится гнева матери, иначе он бы шпионил в гораздо больших масштабах, для других, а не просто для очистки себя в чужих глазах. Он ждет, что кто-то придет и поможет, простит и сжалится. Никто не придет. Убийство Уизли если и будет мной спланировано и совершено, то так, чтобы ни одна волшебная палочка не смогла обнаружить причин произошедшего, ни одна душа не догадалась, ни одно сердце не подсказало…