Я не Поттер!

— Гермиона сказала МакГонагалл, что вы у Драко задержались, хотите свои метлы на уроке использовать, а не школьные. Я ничего другого не придумал… — протянул он жалобно и замолчал.

— А как мы туда попали? — меня беспокоил этот вопрос.

— С деканом вместе — через его камин!

И это притом, что, камином никто не пользовался. Скрыть то свое перемещение в Малфой–мэнор мы скрыли, да переусердствовали! Дамблдор как чувствовал, старая ищейка! Мелочь, конечно, но для отца эта мелочь будет весьма неприятной. Обычно в утро понедельника директор не появляется на завтраке, а тут такой сюрприз…

За обедом все стало еще хуже — филин Драко, волнообразно перемещающийся по воздуху из‑за своей тяжелой ноши — то падая вниз, то ценой невероятных усилий взлетая вверх, все же добрался до обеденного стола хозяина и, словно бомбу, сбросил на него тяжелый сверток. Покружив в растерянности возле слизеринского стола, он обнаружил меня в другой стороне и, радостно ухая, процедуру повторил. Тетя Нарцисса иногда поступала как… ну не знаю. Глупо поступала!

Невилл крутил головой, наблюдая за Драко, угощающим однокурсников присланным французским шоколадом, и за мной, уставившимся на аналогичное лакомство чуть ли не с ненавистью.

— С собой взять забыли, да? А метлы, их не забыли? — храбро поинтересовался он у меня.

Отвечать я не стал — обойдется, и попытался угостить своим гостинцем хоть кого‑то. Но грифиндорцы наотрез отказывались, выдумывая небылицы о несварении желудка и всяких болячках, появившихся у них вот только что, а близнецы Уизли ухмылялись и корчили мне рожи, одновременно пытаясь всем туловищем изобразить извивающуюся змею, стоя на скамейке. Стало как‑то не по себе, намного уютнее и спокойнее я себя чувствовал утром, в другом обществе, и еще неизвестно, кто тут настоящие змеи!

Дамблдор за учительским столом пытался жонглировать целой дюжиной зачарованных апельсинов. Ему хлопала Трелони и пыталась остановить возмущенная МакГонагалл, но как только я кинул взгляд в его сторону, директор выронил фрукты и посмотрел на меня. Может, он не знал, что я смотрю на него? Иначе, почему в его голубых глазах мне привиделся… страх?

* * *

В три тридцать все учащиеся Грифиндора торопливым шагом подходили к площадке, где нам предстояло учиться летать. Ярко светило солнце, под ногами шелестела зеленая трава, все трепетали в предвкушении чего‑то необычного, а я брюзжал и ныл, выводя из себя Гермиону Грейнджер.

— Да ну их, эти полеты… После них то бронхит, то насморк!

— Не ной!

— Ненавижу метлы…

— Не ной, кому говорю! Ты хотя бы умеешь летать, а я ни разу не пробовала!

— Можешь не расстраиваться, это я тебе честно говорю…

В конце концов, девчонка не выдержала, и отошла от меня к Дину. Но тот уже минут десять нудно вещал о преимуществах игры в футбол с одним мячом, и от него ей тоже пришлось отойти. Она остановилась рядом с Невиллом, дрожащим от ужаса перед неизвестностью, и принялась зачитывать ему на ухо правила полетов, почерпнутые ею из множества бесполезных книг, одной их которых являлась «История квиддича». Со всей уверенность можно было заявить, что правила чего‑либо Долгопупса совсем не волновали, его явно волновала сама перспектива сесть на метлу и оторваться от земли. Испуганный взгляд Пухлого прирос к выстроившимся в ряд метлам, и не желал находить себе другой объект для изучения.

Первокурсники из Слизерина не обращали на нас особого внимания и, в свою очередь, слушали нудные рассказы Драко о том, как правильно держать древко метлы, чтобы обогнать в полете самого орла, или хвосторогу, или ветер, или еще что‑то подобное. Приятель отлично летал, но еще лучше хвастался.

Наконец появилась преподавательница полетов, мадам Трюк. У нее были короткие седые волосы и желтые, как у ястреба, глаза.

— Ну и чего вы ждете?! — рявкнула она. — Каждый встает напротив метлы — давайте, пошевеливайтесь.

Все замерли в ожидании свистка, означающего, что можно уже пробовать отталкиваться от земли, но когда дождались, в небо взлетело большинство слизеринцев, да я. Остальные остались барахтаться внизу и злить преподавателя. Упасть, что ли?!

Но мою идею суждено было воплотить не мне, а Долгопупсу. Он, путем убеждения непослушной метлы, все же оторвался от земли, да так стремительно, что я не сразу и понял, что эта орущая серая тень, чуть не свалившая меня вниз потоком воздуха, и есть Невилл!

В моей голове хаотично замелькали картинки, похожие на картинки в телевизоре Дурслей во время грозы: Невилл в Визенгамоте судит моего отца, Невилл идет к Дамблдору, Невилл спасает философский камень, Невилл убивает какую‑то змею и что‑то кричит, а мне становится плохо…

«Это он сейчас маленький, но он вырастет и станет опасным… он ведь другой… и за родителей отомстить захочет… и бабушка его с Уизли дружит… и меня он всегда подозревает в чем‑то… — я вел спор с самим собой, горячий спор. — Но так нельзя, наверное, да и директор может догадаться…»