Я не предам тебя

Кивнув и отвернувшись, Адель молча рассматривала виднеющиеся в отдалении участков роскошные дома. Притормозив возле одних из ворот, Биаджо отправил искру, и створки сразу же начали медленно открываться, пропуская энергон на территорию шикарного участка.

Вернулись в замок только к ужину, уставшие, но довольные – Биаджо тем, с каким ответственным подходом Аделина подошла к выбору дома, Бэттина потому что у Адель, наконец-то было хорошее настроение, ну а Аделина потому как нашла дом, который ей безумно понравился.

– Окна от потолка до пола и дверь стеклянная, выходящая на веранду, – застала Адель слова Бэттины, которая делилась впечатлениями о выбранном доме с Аньезой и при этом обе женщины играли с малышкой в её комнате.

Аделина, приняв освежающий душ, направилась к Софи, чтобы, наконец, потискать дочь, поиграть с ней, расцеловать.

– А холодной трефой дуть не будет? – с тревогой расспрашивала экономка замка и замолкла, заметив Аделину.

Грустно поприветствовав её, сославшись на дела, удалилась.

– Что с ней? – озадаченно спросила Бэттину, подхватывая Софи на руки и целуя щёчки хохочущей малышки. Переждав пока мать нанежится с дочерью, женщина пояснила:

– Опечалена, что мы так быстро нашли дом и тем, что скоро покинем замок, – а увидев непонимание в глазах Аделины, продолжила: – Она же здесь экономка и, несмотря на то, что проводит время с Софи, её обязанности никто не отменял. Соответственно не хочет расставаться с малышкой.

– Я поговорю с Леаном о ней, – проговорила Аделина и не сдержавшись – скривилась, – когда он соизволит меня принять.

– Да столько дел, ведь наверняка времени просто не хватает, – попыталась оправдать герцога Бэттина.

Леандор так и не принял Аделину в тот световик, зато на следующий, они всё же встретились.

Несмотря на прошедший дождь, утро выдалось довольно тёплым и Аделина с Бэттиной с удовольствием прогулялись с малышкой по прилегающему к замку парку. Они, уже вернувшись, поднимались по лестнице в покои Адель, когда услышали гневные возгласы со стороны холла:

– … и мне не сообщили! – женский негодующий вскрик.

– Такова была воля герцога. В связи… – Адель узнала по голосу дворецкого, которого прервало негодующее:

– Да как он посмел?! Я мать и должна…

Наконец спорившие не только появились в зоне видимости, но и заметили застывших в начале лестницы женщин с Софи на руках у Аделины.

– Ох, тьма первозданная! – воскликнув, женщина быстрым шагом подошла к лестнице и, протянув руки, требовательно произнесла:

– Дай её сюда!

У Софи задрожали губки и она быстро спрятала лицо на груди матери, сильно обхватив её ручками, а Аделина, прижав покрепче к себе дочь и одновременно поглаживая её по спинке, выгнула бровь:

– С чего бы? И кто вы такая?

– Я – кто? Да как ты смеешь! – опять повысила голос незнакомка фактически до визга, зато дворецкий, громко кашлянув, представил женщин друг другу:

– Вдовствующая герцогиня лос-Тиаз, позвольте представить – вдовствующая баронесса лос-Гарьяро.

– Ах, – презрительная усмешка исказила губы немолодой, но очень красивой женщины, – Так ты и есть та, что понесла от моего сына? – с презрением осмотрела Аделину.

В это утро Адель на прогулку надела своё самое удобное платье, чтобы играя можно было свободно побегать за малышкой, а при случае и на траву сесть и не жалеть при этом наряда. Волосы во время прогулки растрепались, но она осмотрела стоящую перед ней женщину стараясь вложить во взгляд холод.

Мать Леандора была очень красива. Всё в ней – от кончиков изящных пальчиков, затянутых в кремовые перчатки, до кончиков туфель, выглядывающих из-под подола шикарного повседневного платья – кричало о роскоши, о том, что перед ней истинная аристократка. И хоть было видно, что возраст вдовствующей герцогини отнюдь не девичий, но в волосах не просматривалось ни единого седого волоска, а на лице отсутствовали возрастные морщинки. И только взгляд – колючий, надменный выдавал её возраст.

По сравнению с герцогиней, Адель почувствовала себя уродливой, ущербной. Сразу вспомнились и ехидные усмешки, и высокомерные взгляды, которыми её одаривали в светском обществе, когда её выводила в свет мать. На душе стало противно и мрачно от мелькнувших воспоминаний. Затолкав подальше свои гнетущие размышления, гордо вздёрнула подбородок:

– Я не кобыла, чтобы понести, – ответила холодно, на что герцогиня скривилась в усмешке:

– Да? А по внешности даже и не скажешь – сходство очевидное.

– Вам это простительно, – парировала Адель, – в силу вашего возраста вам требуются окуляры. Я удивлена, что вы с таким зрением ещё передвигаетесь без помощи.

– Не спешите, дорогая, кидаться оскорблениями, ведь вам за них извиняться придётся! – прищурившись, процедила женщина, – а сейчас…

– С чего вы взяли, что у меня возникнет такое нелепое желание? – едко усмехнулась Аделина, перебив герцогиню, лицо которой пошло пятнами, поскольку в тот момент она вновь протянула руки к Софи, и вынуждена была застыть в этой нелепой позе. – И вы правы – сейчас мне пора. Кормить малышку, укладывать спать.